Трактирный Чистополь 2 (Часть 2)

Возвращаемся к главной теме нашего рассказа - трактиры Чистополя разного уровня.

 

Следует отметить, что многие из них старались подражать столичным и губернским трактирным заведениям и ресторациям, хотя бы в названиях. Порой это выходило весьма комично. На Архангельской улице были расположены питейные «ренсковые погреба». Из-за их огромного количества накапливалась и росла конкурентная напряженность, и зазыв посетителей колоритными вывесками озадачивал порой городскую администрацию, которая предлагала обозначить эти заведения под номерами. Но владельцы отказывались от цифровых обозначений, и призывно-кудрявые названия остались: «А ну-ка, выпей!», «Душа нараспашку!» (с добавлением, что весь вечер играет румынское трио - мандолина, скрипка и российская «тальянка»), «Шипучие воды Грязькина и баварский квас» (этот трактир на улице Ново-Казанской был открыт во время полусухого закона, объявленного в 1914 году в связи с войной). Но в 1916 году владелец был вынужден вернуть лицензию за так называемое букмекерство (подпольная продажа спиртного), и обыватели навсегда были лишены возможности утолить жажду бодрящим «баварским» напитком.

 

Был еще один колоритный винный погребок (ныне лавка «сэконд-хэнд») под названием «Мозельвейн и бургундское на вынос» с изображением на вывес­ке румяной физиономии с придурковатой ухмылкой, перед которой маячил огромный бокал якобы контрабандного напитка из подвалов Шампани. Подвальчик был демократичный - для разных сословий и толщины бумажника, если он имелся в наличии. В полутемном помещении, ибо окон не было, а горели масляно-керосиновые лампы, вместо столов стояли огромные бочки, возле которых мостились местные любители «заморских» напитков, прекрасно знавшие рецептуру потребляемого пойла, и тема разговоров возникала сама собой: кладет хозяин жженую пробку, чтобы придать вкусовой эффект, или обходится табачным настоем для терпкости и крепости. Возмущения или раздражения при этом не возникало, ибо кто будет за пятак наливать огромную кружку «мозельвейна» и терпеть убыток для заведения. Одно было иногда накладно для хозяина - после третьего бокала емкостью пол-литра клиент мог рухнуть на мес­те пития и организовать большую лужу. Поэтому оглядчивый и быстроглазый владелец должен был вовремя скомандовать: «Энтого на вынос!». И ухватистые половые быстро выволакивали «энтого» наверх «освежиться». Обслугу набирали из крепких мужиков и обязательно непьющих, чаще всего из слободы Архангельской и Змиевских Новоселок.

 

А трактиры, имевшие солидную репутацию приличных заведений, обозначались именами владельцев: на углу Старо-Казематной (ул. Урицкого) одно время размещался трактир казанского торгового дома «Наследники А.В.Александрова». Он был более известен как «Александровская ресторация», которую можно было отнести к высшей категории, учитывая хорошее сервисное обслуживание. Визитной карточкой такого уровня заведения являлся мастодонистый швейцар в позументах и ливрее. Он должен был отслеживать солидных гостей, особенно гильдийных купцов, подъезжающих на «лихачах», которые меньше чем за рубль седоков не сажали.

 

С теми, кто не вызывал доверия и не добирал солидности, швейцар обходился незамысловато, не удостаивая даже взглядом, коротко бросал: «Вам-с не положено», - то есть случайный посетитель «фейс-контроля» не проходил и доступ в ресторацию для него был закрыт, хотя он мог быть и вполне платежеспособным.

 

Но знаковых гостей «из чистой публики» швейцар встречал с такой радостной гримасой, будто он ожидал весь день именно этого посетителя, обозначая его «вашим высокоблагородием» или «вашим степенством», доводил до гардероба, где клиент разоблачался уже у другого служителя, который очень ловко снимал калоши, принимал верхнюю одежду и неизменную трость. А уже наверху его встречал метр­дотель не менее благожелательно и усаживал в удобное место, добавляя, что только сегодня получили астраханскую селедку - «залом», вкуснейшую закуску к знаменитой «смирновке», а также копченые угри и семгу, приговаривая при этом: «Очень рекомендуем-с!». А дальше шел черед «половых». Правда, в ресторациях было принято их называть «человек-с».

 

Были порой и конфузы, когда, изрядно поднабравшись, гости, заказывая излишнюю «стременную», кричали на весь зал, зазывая официантов: «Халдей, скотина, бегом неси еще!». Половые не обижались (с пьяных какой спрос?), зато всегда можно оторвать щедрый куш чаевых. Тем более в ресторациях и трактирах высокого разряда обслуге жалованья не платили, они получали зарплату «чаевыми», бывало, что часть полученного от клиентов перепадала и хозяину заведения. Образцовый официант мог заработать в месяц от ста до двухсот рублей, притом столовался в трактире бесплатно. У всех у них была одна мечта - накопить денег и открыть свое дело. Следует добавить, что их служба была подчас каторжной: на ногах с пяти-семи утра и до ночи, ведь многие трактиры обслуживали посетителей, у которых начинался рабочий день засветло, а утешиться горячим чаем было дешевле и удобнее в трактире, чем дома.

 

В этом же здании, где размещалась «Александровская ресторация», ненадолго обосновался «Трактир Изгарского», который сменился «Рестораном А.Козлова». На противоположной стороне улицы Архангельской (Ленина), или в просторечии Базарной, размещался трактир чистопольского мещанина Феоктиста Ряхина - «Ряхин и К*», а на углу Николаевской улицы (Бебеля) находилось солидное заведение крестьянина села Покровское Ивана Степановича Лузгина, известное тем, что там играл струнный оркестр балалаечников, одетых в вышитые рубашки и плисовые шаровары, заправленные в лаковые сапоги «бутылкой». Они начинали свое выступ­ление традиционной «Лучинушкой» и заканчивали надрывной песней каторжан «По диким степям Забайкалья…». Посетители в основном состояли из меломанов, ценящих фольклор и настолько увлекающихся игрой трактирных музыкантов, что порой горласто начинали подпевать. Боже упаси их пресечь и остановить за разноголосицу и не тональность! Хозяин ценил их как постоянных клиентов, которые не столько потребляли, сколько слушали и пели. Для них половые в своей белой парусиновой униформе (полотняная рубаха с поясом и разно­цветной кисточкой, брюки, на ногах - войлочные туфли, чтобы не производить шума) разносили чай «парами» (два чайника: один большой с кипятком, другой поменьше с крепкой заваркой). При этом, если клиент заказывал что-либо помимо чая, то имел право получать кипяток бесплатно столько раз, пока жидкость из заварочного чайника имела хоть какой-нибудь цветовой оттенок.

 

Большой популярностью пользовался трактир чистопольского мещанина Степана Петровича Ермакова. Свое местопребывание он менял несколько раз - находился поначалу на улице Архангельской, потом переместился на Маклаковскую (Бебеля), а последнее его пристанище - улица Дворянская (Л.Толстого). Очевидно, это было связано с арендной платой. В этом трактире было обильное рыбное меню на все вкусы, отменное пиво от господина Дика и нарочитый демократизм, то есть к внешнему облику посетителей не предъявлялись никакие претензии, поэтому посещался трактир публикой самой «разношерстной»: от господ в вицмундирах и сюртуках до «сиволапых» мужиков в армяках. Рыбные блюда у Ермакова были самые разнообразные и доступные по стоимости. И готовились они из живой рыбы, привезенной в специальных лоханях от главного «рыбника» города Вахонина, поставщика Двора Его Величества, хотя это, возможно, легенда. Но то, что он знаменитую камскую стерлядь доставлял в специальных баржах-прорезях известным ресторанам северной столицы - факт неоспоримый.

 

Продолжение следует...