Чистопольский вояж командора

Глава 20
Пробуждение «жениха». Заколдованный круг.

Хозяйка подскочила к нему и опять приложила палец к губам:
— Петя, голубчик, давай выйдем во двор и я тебе все объясню. Во-первых, спасибо тебе за машину. Из больницы мы доехали очень хорошо. Такси бы к дому не подъехало по такой грязищи.
— Пустое, Аглая, надо было, значит надо. Жалко, что наш дежурный «Газик» на ремонте был, я бы сам за Алексеем приехал. Ты мне скажи, как он? За дом сильно переживает? Я вот тут апельсинов прихватил, специально в Казань заказывал.
— Понимаешь, Петр, Алексей еще не совсем здоров, и Николай Фомич сказал, что при его болезни ему лучше долечиваться дома. У меня, значит, дома. Про пожар мы ему намеренно ничего не сказали, а сам он про дом пока не спрашивает.
— Как это не спрашивает? У него что, амнезия что ли? Вроде, нормальный был мужик.
— Нет-нет, не амнезия. У него эта… как ее… индифферентность тьфу ты, я три дня запоминала. Это Гвоздодеров так сказал. Тоже вроде как с памятью связано. Короче, не в себе он пока. Дело в том, что ему нужен полный покой, никаких волнений и контактов с другими людьми, кроме меня. Плюс, само собой, нужные лекарства. А сейчас прости меня, Петя, его одного тоже нельзя пока оставлять. Спасибо за апельсины! Я тебе сообщу, когда Алексею будет лучше.
— Ладно, понял. Ты крепись, Аглая Харитоновна, а если что, обращайся. Мы ему в милиции память на место враз вернем. Шучу, конечно, пусть выздоравливает.
Пупырин уехал, а Аглая Харитоновна сбегала во двор, закрыла ворота на задвижку и так же бегом вернулась обратно. Незваные гости ей были не нужны.
На кухне «жениха» не было. На столе, на тарелке, лежал обкусанный со всех сторон кусок пирога. Кружка с какао была опрокинута. Аглая Харитоновна кинулась в комнату «жениха». В комнате его тоже не было. Хозяйка посмотрела за шторой. Окно было заперто на шпингалет. Аглая Харитоновна перепугалась не на шутку. Она стала бегать по всему дому и громко кричать: «Леша! Лешенька! Алексей Иванович! Отзовись!». При этом она заглядывала везде, во все углы, шкафы и кладовочки. Подопечного нигде не было. В изнеможении Аглая Харитоновна опустилась на кровать Алексея Ивановича и тут услышала шорох под ней. Она откинула свисающее с кровати покрывало и обнаружила там распластавшегося «жениха». Он испуганно смотрел на нее и трясся мелкой дрожью. Аглая Хритоновна бросилась его вытаскивать. Алексей Иванович покорно дал себя вытащить и уложить в кровать.
Целый час просидела «невеста» у кровати «жениха». Она гладила его по голове, успокаивала и говорила всякие ласковые слова. Дрожь Алексея Ивановича постепенно унялась и он бессмысленно глядел то по сторонам, то в потолок. Наконец, он остановил свой взгляд на глазах Аглаи Харитоновны. Это был беззащитный и обреченный взгляд барана, приговоренного к закланию. Но это был уже осмысленный взгляд! В нем было столько немой мольбы о помощи, что Аглая Харитоновна опять прослезилась. Даже когда она его кормила в больнице с ложечки, взгляд его ничего не выражал. Она для него была просто автоматом для кормления, неодушевленным предметом. Сейчас же перед ней лежал человек, который был гол как сокол, больной, без документов и без крыши над головой. Всего этого он лишился в одночасье и у нее на глазах. Конечно, Аглая Харитоновна хорошо помнила тот день, когда с Алексеем Ивановичем случился удар и когда сгорел его дом. Она интуитивно чувствовала, что сама может являться косвенной причиной пожара. Основной же причиной возгорания, по заключению пожарной инспекции, было короткое замыкание. Отныне Аглая Харитоновна стала считать себя ответственной за жизнь Алексея Ивановича. Так сложилось, что детей у нее не было, и все ее душевные качества и физические возможности были направлены на благоденствие ее мужей. Она уже знала, что не оставит своего постояльца ни при каких обстоятельствах. Долго она успокаивала Алексея Ивановича и гладила по голове. Наконец, он успокоился окончательно, глаза его постепенно стали закрываться, и он уснул. Временами губы спящего шевелись, а по телу пробегала дрожь. Аглая Харитоновна смотрела на него и пыталась представить свою будущую жизнь с этим невесть откуда свалившимся на нее «женихом». Еще совсем недавно, минувшим летом, братьев-близнецов было двое. Оба они явились в ее жизнь словно ниоткуда. И если первый из них, Александр Иванович, сразу вызвал у нее испуг и отторжение, то ко второму, Алексею Ивановичу, она тут же прониклась симпатией. С первых минут знакомства он покорил ее своей воспитанностью и интеллигентностью. Да и внешне он походил на профессора каких-нибудь наук. Конечно, лучше бы им было расписаться, но в ближайшее время об этом не могло быть и речи. Это надо было признать. Вопреки ожиданиям, психологическое состояние больного в домашней обстановке не только не улучшилось, а стало вызывать опасение. Аглая Харитоновна пыталась успокоить себя тем, что это связано с резкой переменой обстановки для Алексея Ивановича, и он постепенно успокоится. Конечно, хорошо было бы проконсультироваться с Николаем Фомичем, но для этого ей надо было как-то добраться если не до больницы, то хотя бы до телефона. Сейчас было ясно, что оставлять больного в таком состоянии было нельзя. Как нельзя было и просить побыть с ним кого-то из соседей. Кроме нее, Алексей Иванович никого не воспринимал. Это был заколдованный круг.

Глава 21

Дорожное знакомство. Новый компаньон.

Из Казани решено было ехать поездом. Это давало возможность спокойно обсудить планы относительно жизни в Москве и предстоящей карточной игры. Естественно, слово «игра» подразумевало игру не в единственном числе. Надо было продумать весь процесс организации этого мероприятия, включая меры предосторожности от возможных конфликтных ситуаций. Надо было подумать и о благоустроенном жилище в столице для всей честной компании. Компаньоны решили, что для удобства общения жить они будут все вместе. Конечно, Бендер с Балагановым могли бы обосноваться в любой первоклассной гостинице, но Арнольду путь туда был заказан. В гостиницах требовалось предъявление командировочного удостоверения. Помимо пьянства в стране активно боролись с тунеядством и Арнольд мог бы оказаться на крючке закона. Дома у матери ему тоже не следовало появляться, его в том районе знали хорошо, и слух о его приезде мог бы долететь до ушей его карточных партнеров.
Компаньоны вольготно расположились в купе. Естественно, Бендер с Балагановым заняли нижние полки, Арнольду досталась верхняя. Оставшуюся верхнюю полку занял веселый и словоохотливый студент-выпускник по имени Ринат, учившийся в Москве на геолога. После защиты диплома ему предстояло отправиться на разведку недр в неведомые и манящие геологов дали. В Казани его провожали родители. Как позже выяснилось, он был в семье единственным ребенком и родители мечтали, чтобы Ринат выучился на агронома и вернулся в родной колхоз. Однако у Рината с детства была своя мечта — он хотел стать геологом. Родителям пришлось смириться. В дорогу они нагрузили его таким количеством провизии, что ее хватило бы на целую геологическую партию. Часть продуктов предназначалась впрок, но вареные куры, сыр, каймак, треугольники и отварные яйца требовали незамедлительного к себе внимания. Ринат тут же отговорил своих попутчиков от намерения идти в вагон-ресторан. Вместе с хозяйственным Арнольдом они быстро разобрали огромный рюкзак с родительскими дарами. По количеству вкусной домашней еды столик в купе явно превзошел сказочную скатерть-самобранку. Балаганов посмотрел на Остапа. Остап в ответ кивнул и отправился к проводнику. Балаганов, словно фокусник, протянул руку и вытащил из внутреннего кармана висевшего на плечиках пиджака чекушку «Столичной». Точно такую же они распили накануне у него дома. Арнольд от изумления присвистнул.
— Скажите, дядя Шура, я вот только минуту назад перевешивал нашу одежду и ручаюсь, что в вашем пиджаке бутылки не было. Откуда в нем взялась чекушка?
— Она там была, внучок.
— Почему внучок, дядя Шура?
— А наше родство, по лейтенанту Шмидту? Не забывайте о нем, командор может не понять. Для него такое родство свято. Для меня тоже.
— Хорошо, отныне свято и для меня. А сейчас в пиджаке ничего нет? Только не темните, дядя Шура.
— Сейчас ничего нет.
— А если командор прикажет достать из пиджака еще одну?
— Тогда появится.
— С вами не соскучишься, Александр Петрович. Вот такая Ринат, у нас веселая компания.
В купе вернулся Остап. В его руках было четыре стопки, которые в народе называют «мерзавчиками». Здесь необходимо сделать небольшое отступление.
Если посмотреть на карту железных дорог Советского Союза, то будет видно, что она напоминает огромную сеть, накрывшую бескрайние просторы страны от края до края. В западных и центральных ее районах сеть уже больше похожа на паутину, а в восточных областях и на периферии от нее остаются лишь одинокие ниточки дорог. По всем этим дорогам неустанно, туда и обратно курсируют пассажирские поезда дальнего следования. Именно в них сформировался особый подвид проводников, с которыми надо «договариваться». Они выделяются из общей массы своих доброжелательных и покладистых коллег, которые честно и добросовестно трудятся во благо пассажиров. Представители же этого подвида полагают, что пассажиры существуют на свете только для того, чтобы извлекать из них пользу. Отсюда и вся их вагонная деятельность направлена на достижение именно этой цели. Они хитры, наглы и трусливы. Боязнь разных проверок, контролеров и высоких чиновников выработала в них навыки неплохих психологов, способных с полуслова и по внешним данным определять, кто перед ними.
Именно такой представитель этого подвида и оказался проводником в их вагоне. Это Бендер определил сразу на глазок при посадке. Когда он вернулся со стопками, Арнольд не удержался от вопроса.
— Командор, вы с дядей Шурой словно маги какие-то. Один вытаскивает из пустого кармана чекушку, а вы тут же находите специальные шкалики под водку. Как вам удалось с проводником нашим договориться? Это тот еще грубиян. Я недавно выходил и слышал, как он мужика из соседнего купе отчитал, когда тот про чай заикнулся.
— Старая школа, стажер, методы тоже старые. Если бы я сказал проводнику, что я композитор или, допустим Марчелло Мастроянни, он бы ничего не понял. Иные времена, иные нравы. Разливайте, Шура, под такую закуску грех не выпить по-маленькой. Раз свела дорога с геологом, то мой тост — за советскую геологию! Больших вам открытий, студент!
Все дружно чокнулись и выпили. В разгар трапезы в дверь постучали, и в нее просунулась голова проводника:
— Товарищ уполномоченный, — сказала голова, угодливо обратившись к Остапу, — вы не сказали, когда чай подавать. Чай будете с сахаром и лимоном, или простой цейлонский?
— Подавайте сейчас, — ответил Остап, не поворачивая головы, — цейлонский, четыре стакана, с сахаром и лимоном.
— Слушаюсь, — голова исчезла.