Чистопольский вояж командора

Трудное вхождение в новый образ. Неожиданные последствия

И опять в постели беспокойно ворочался теперь уже Алексей Иванович Корейко. Это если по документам. На самом деле, понятно, никуда наш Александр Иванович от себя не делся. Над его головой, на чердаке, как дамоклов меч висел, а вернее, был упрятан его потертый заветный чемоданишко. Он покоился в куче ненужного хозяйственного хлама под старым пыльным пальто. Никому бы и в голову не пришло, что в нем таится огромная сумма в иностранной валюте. Возможно, жил бы и поживал Александр Иванович честной и спокойной жизнью простого советского пенсионера, не будь этого злосчастного чемодана. Но… Но только его наличие и придавало какой-то смысл жизни Александру Ивановичу. Но это так, к слову. После того, как он стал Алексеем Ивановичем, им все больше и больше овладевало чувство раздвоения личности. Его сущность временами отказывалась принимать новый образ и он чувствовал себя не в своей тарелке. Сказывался и его преклонный возраст, и годы нервного напряжения с вечно включенным «арифмометром» в голове, и постоянное ощущение глубинного страха разоблачения. Он очень надеялся, что расставшись с образом Александра Ивановича его жизнь круто переменится и потечет в спокойном русле. Но, увы… Иногда в его воспаленном воображении возникали образы то Остапа Бендера в компании с Балабановым, то сына Арнольда. Все они настойчиво требовали у него денег, а он со злорадством махал у них перед носом своим новым паспортом, показывал язык и говорил, что не понимает, чего они от него хотят. Все эти люди извинялись и, понурившись, уходили. Через какое-то время образы возникали вновь и опять требовали, чтобы он хотя бы поделился с ними награбленным. В общем, действительность оказалась не столь радужной, как ему представлялось еще совсем недавно. Помимо навязчивого и посещавшего его все чаще чувства раздвоения личности оказалось, что основное беспокойство ему причиняет общение с Аглаей Харитоновной. Ему постоянно надо было быть начеку. Слов нет, соседка очень даже помогла ему с обретением образа брата-близнеца, но именно с ней он был вынужден кривляться самым пошлым образом. Конечно, он смекнул, что Аглая Харитоновна с самого первого дня их знакомства положила на него глаз. Но он и не думал, что их отношения примут такой оборот. Когда он был Александром Ивановичем, то быстро нашел способ избавиться от чрезмерного внимания соседки. Но теперь, когда он перевоплотился в Алексея Ивановича, интеллигента, напор ее возрос. Конечно, женщину можно было понять. Детей у нее не было. Она всю жизнь, исключая последние два года, была замужем. Для полноты жизни ей постоянно надо было кого-то опекать и воспитывать. Всего же у нее было четыре мужа. С последним она прожила в браке более пятнадцати лет и он умер от старости, окруженный ее заботой и вниманием. Судьба остальных трех неизвестна. В планы Алексея Ивановича, понятное дело, женитьба не входила. Он был одиноким подпольным миллионером и точка. Об этом никому не расскажешь, никто и никогда его уже не поймет. С другой стороны, ему очень нравились борщи, блинчики и другая кулинария соседки. Он всю жизнь готовил себе сам, стараясь покупать дешевые, но не вредные для здоровья продукты.
 Его повседневная жизнь становилась все сложнее. Фальшивые усы от частого использования так и норовили отклеиться. Однажды вечером, когда он собрался на ставшее уже традиционным чаепитие, они у него попросту отвалились сами собой на пороге дома соседки. Он их поймал на лету. А ведь могли бы чуть позже и в чашку с чаем упасть. Представив себе эту картину, Александр Иванович содрогнулся. Не зная, что делать с отклеившимися усами, он завернул их в носовой платок и засунул в карман. Пришлось идти как есть. Когда он предстал перед Аглаей Харитоновной без усов, она очень перепугалась.
— Алексей, — возопила она, — голубчик, что же вы с собой сделали! Зачем вы сбрили усы! Вы перепугали меня до смерти, я уж думала, что наш Александр Иванович воскрес! Я понимаю, что вы с ним близнецы, но пожалуйста, хоть очков не снимайте, а то мне и вовсе страшно станет. И немедля, слышите, немедля начинайте снова усы отращивать, они вам очень были к лицу.
— Хорошо-хорошо, Аглая Харитоновна, как скажете! Отращу новые!
Однако как ни старался Александр Иванович отрастить новые усы, ничего похожего на прежние из него не вырастало. Прежние, отклеившиеся, были пышные, слегка завивающиеся, с благородной проседью. Вырастающие новые усы напоминали редкие щетинки зубной щетки. Аглая Харитоновна порою стала поглядывать на него с недоумением. Больше всего он боялся, что эти ее чувства сменятся подозрением. И все бы ничего, но однажды он сел на свои единственные очки и услышал хруст. Очки переломились как раз посередине, а одно стекло выпало. Проклиная себя за то, что не догадался заказать запасные очки, Александр Иванович заметался по дому. Казалось бы, мелочь, но Алексей Иванович как личность, исчез. Надо было срочно где-то заказывать такие же большие затемненные очки с простыми стеклами, под которыми так хорошо было прятать свою сущность. В Чистополе такие очки точно не найти и не заказать, надо было ехать в Казань. Замышляя свое перевоплощение Александр Иванович как-то не просчитал, что он столкнется с такими проблемами.
Именно в этот день Аглая Харитоновна затеяла свой фирменный пирог с индюшатиной. Она заверила Александра Ивановича, что «он пальчики сначала оближет, а потом проглотит». Конечно, это был один из способов завлечь особь мужского пола в свои сети. Аглая Харитоновна шла в этом направлении с целеустремленностью ударницы пятилетки. Помимо пирогов были использованы и другие не менее эффективные средства и методы. Бедная женщина, конечно, и не подозревала о тайных замыслах соседа. Но именно сейчас, сейчас для Александра Ивановича еще рано было рвать отношения с Аглаей Харитоновной. На пирог надо было идти, и заодно обосновать свой срочный отъезд в Казань.
Выпавшее стекло не вставлялось и у него оставалась только одна половина очков. В хозяйстве нашлись остатки какого-то клея. Во всяком случае на это указывала слабо различимая надпись «Клей»на пластиковой бутылочке. Остальной текст было неразобрать. Морщась, Александр Иванович нанес изрядные порции клея себе на переносицу и на ухо. После этого он водрузил остатки очков на нос и прижал оставшуюся дужку к уху. Выждав какое-то время он убедился, что его конструкция неплохо держится. Шарфом он перетянул вторую половину лица. Представ в таком виде перед Аглаей Харитоновной он сказал, что у него сильно воспалился глаз и ему надо срочно, уже сегодня ехать к окулисту в Казань. У него, мол, такое уже было и в рядовой поликлинике ему не помогут. Охая и причитая, Аглая Харитоновна хотела посмотреть, что у него с глазом, но Александр Иванович не дался. Соседка завернула половину пирога ему с собой и он поспешно ретировался. Дома он в мгновение ока собрался и, зажав под мышкой свой неизменный «командировочный» портфель умчался на автостанцию. По дороге он с отвращением сорвал с себя шарф и попытался избавиться от приклеенной половины очков. Однако она держалась очень прочно. Александр Иванович с трудом ее оторвал. Переносица кровоточила, а дужка приклеилась настолько хорошо, что он ее просто обломил, оставив часть на ухе. Позже, уже в гостинице в Казани, он отодрал обломок вместе с кожей, едва не оторвав ухо. Вспомнив про пирог, он, в утешение страданий, его съел.
Казань, — не Москва, где у него были нужные люди на все случаи жизни. Поиски мастера и изготовление очков заняли у него несколько дней. Он заказал сразу три экземпляра, сказав мастеру, что очки нужны для самодеятельного театра. В прошлую поездку в Москву он впрок обменял там большую сумму долларов на рубли. Пачки банкнот с трудом поместились в тайнике. Сейчас портфель сильно оттягивал руки. В спешке непредвиденных сборов в Казань он не догадался переложить их в укромное место дома. Вся эта круговерть с усами, а затем и очками изрядно его вымотала. Сидя в гостинице и с тоской глядя в пыльное окно, он предавался самым грустным раздумьям. Он решил, что надо более решительно отстраняться от Аглаи Харитоновны и ее пирогов. Вплоть до окончательного разрыва отношений. Для осуществления своего плана он намеревался использовать прежний эффективный метод симуляции приступа. Дополнительно надо было бы завести злую собаку, чтобы соседка ее боялась. Обдумывая этот вопрос он пришел к выводу, что сделать это не так просто и с собакой придется повременить.
Вернувшись все так же тайком в Чистополь, Александр Иванович первым делом вытащил пачки советских денег из потайного отдела портфеля и пересчитал их. При его расходах их могло бы хватить ему лет на триста — четыреста. Он переложил их назад в портфель, а портфель обмотал в несколько слоев клеенки и ночью закопал под крыльцом. Он хотел было закопать его под собачьей будкой, но еще свежи были в памяти воспоминания о том кошмарном сне, когда Бендер и Балаганов хотели закопать под ней его самого.
 Пора было приступать к осуществлению планов относительно Аглаи Харитоновны. Он перестал являться на ежевечерние чаепития и утренние завтраки, твердо, но вежливо отказывался от приглашений на обед или ужин. На завтрак он сам стал готовить себе яичницу на электроплитке, для приготовления чая кипятил самовар. Стирал он тоже себе сам, развешивая стираное белье в сенях, подальше от глаз соседки. Однако, он не учел, что действие обычно вызывает противодействие. Аглая Харитоновна закусила удила. Она стала еще настойчивее оказывать ему самые разные знаки внимания. Похоже было, что для достижения своей цели эта решительная женщина ни перед чем не остановится. Ей нужен был муж и точка. Жертва была избрана. Чем больше Александр Иванович отстранялся от нее, тем сильнее соседка стремилась его заполучить. Однажды вечером Аглая Харитоновна явилась к нему на порог и решительно предложила идти немедленно к ней для серьезного разговора. Александр Иванович в это время развешивал в сенях свое стираное белье. Аглая Харитоновна гневно зыркнула уничтожающим взглядом на эту картину и ушла к себе. Александр Иванович приплелся следом. Соседка усадила его за стол, налила чаю и начала разговор.
— Вот что я тебе скажу, дорогой соседушка Алексей Иваныч. Что-то я тебя не пойму. Мне кажется, что ты с каждым днем все больше и больше стал меня сторониться. Ты все реже и реже стал приходить ко мне. Отчего так, объясни на милость. Я к тебе со всей душой, и так и эдак, давно обращаюсь на «ты» и по имени. А вот ты продолжаешь «выкать» и звать меня по имени-отчеству. В чем дело, Алексей? Чем я тебе не угодила? И потом… Я тебя давно прошу убрать эту дурацкую собачью будку и предлагаю сделать калиточку между нашими дворами, а ты вроде как и не слышишь. Тебе что, удобнее каждый раз в обход ходить? И вообще… Дело, конечно, не в калиточке. Я полагаю, что мы… что между нами давно должно быть взаимопонимание, основанное на совместных интересах. Лето кончается, пора картошку копать…
Александр Иванович понял, что запахло жареным и настала пора пускать в дело козыри.
— Вы знаете Аглая, Аглая Харитоновна, многоуважаемая мною соседка. Я вам очень, очень за все благодарен. Вы поддержали меня в тяжелые дни утраты брата, вы помогаете мне в моих повседневных делах, угощаете меня вкусными блюдами. Огромное вам за все человеческое спасибо. Но я уже не могу скрывать… Я вам давно хотел сказать… Я вам хотел сказать, что я болен. Очень болен. Я вам об этом как-то обмолвился. У нас с братом очень редкое и серьезное наследственное заболевание, связанное с головой, с головным, понимаете ли, мозгом. У Александра, как вы знаете, болезнь обострилась после автомобильной аварии, а у меня все больше и больше будет обостряться с возрастом. Ия уже чувствую, что обостряется. Обостряется с каждым днем все сильнее и сильнее. Иногда у меня уже возникают приступы и в таком состоянии лучше меня не видеть и не трогать. Вот поэтому… Вот с этим и связано такое мое поведение по отношению к вам, уважаемая Аглая Хритоновна. Я не хочу вам досаждать, я хочу чтобы вы и дальше жили спокойной жизнью, как жили до моего приезда.
 — Алексей! Голубчик! Как я рада! Как я рада, что ты, наконец, открылся мне! Что же ты раньше молчал, что у тебя так все серьезно! Ведь я, дура старая, не придала тогда значения твоим словам, не до того было. Вылечим мы тебя, Алексей Иванович, обязательно вылечим! И головку твою вылечим, и глазик вылечим! Все вылечим! У нас тут рядом такая травница-ворожея живет, все что хочешь вылечит! Вот вечером и наведаемся к ней, она моя подруга очень близкая. Она мне давно тебя наворожила! И на курорты мы с тобой поедем, на воды всякие лечебные поедем, на грязи всякие целебные поедем! У меня и на книжке кое- что припасено, нам с тобой хватит! Вот только распишемся, чтобы все было между нами ладненько, и поедем! Ты ведь согласен, голубчик мой, согласен?
 Тут-то Александр Иванович понял, что заигрался. Все его планы о спокойной и безмятежной жизни затрещали по швам. Такого напора от соседки он не ожидал. Ему на самом деле вдруг сделалось плохо, а перед глазами поплыли радужные круги. Судорожно пытаясь прижать к лицу падающие очки, он стал сползать со стула. Затем, из последних сил пополз под стол, где и затих. Аглая Харитоновна бросилась к нему.