Чистопольский вояж командора

Глава 2

ЖИЗНЕННЫЕ КОЛЛИЗИИ КОРЕЙКО-СТАРШЕГО. И ВНОВЬ СТАРЫЙ ЧЕМОДАНИШКО

Много воды утекло с тех пор, как Александр Иванович Корейко расстался с Остапом Бендером в одной из южных республик. Бендер уехал со своим миллионом восвояси, хотя мог бы истребовать и больше. Корейко уже в те далекие времена решил, что ему надо как-то тихо, желательно по-семейному, обустроиться где-нибудь на периферии и терпеливо дожидаться конца Советской власти. В это он верил с упорством фанатика. Он отдавал себе отчет в том, что выбраться за кордон с его капиталами при столь жестко налаженной работе органов нечего и помышлять. Он был хищником-одиночкой и доверял только себе. В его голове непрерывно работал природный арифмометр, позволяющий мгновенно проводить в уме сложные математические расчеты с целью извлечения личной выгоды. Из него мог бы получиться замечательный министр экономики. Или финансов. В нем погибал талант актера и финансового гения. Если бы его таланты обратились во благо государства, это положительно отразилось бы на состоянии народного хозяйства. Но, как уже говорилось, он греб только под себя.

В стране набирала обороты индустриализация, разворачивались грандиозные стройки. Отсюда и средства в них вкладывались немалые. Везде требовались квалифицированные специалисты. А разве он, Александр Иванович Корейко, не отвечает этим требованиям? Еще как отвечает! Он ведь специалист, можно сказать, очень даже широкого профиля. Особенно в сфере снабжения и бухгалтерского учета.

Городок, где они расстались с Бендером, как нельзя лучше подходил для начала новой жизни. Здесь было начато строительство гиганта стройиндустрии — большого цементного завода со вспомогательным асбо-цементным производством. Развернуться было где. Он и развернулся. Значительная часть выделяе­мых государством средств стала буквально испаряться под жарким южным солнцем. В городок зачастили ревизоры, следователи и члены различных комиссий. Сначала они были из республиканских центров, а затем стали подтягиваться и из Москвы. Безнадежно листая толстые кипы дел и документов, количество которых росло в геометричес­кой прогрессии, они впадали в ступор. Производственная жизнь на стройке едва теплилась. О вспомогательном асбо-цементном производстве и вовсе не вспоминали. Вырытые котлованы постепенно заполнялись колючими шарами перекати-поля, пригоняемыми знойными ветрами из пустынных районов респуб­лики. Прослойка местных чиновников и казнокрадов ну никак не могла похитить столь значимые денежные средства. Размазывая сопли и слезы, они в ужасе таращили глаза на предъявляемые им суммы похищенного с большим числом нулей в конце. Единственная в республике психиатричес­кая больница была переполнена. Бывшие следователи и ревизоры, ставшие ее пациен­тами, устраивали в палатах показательные судебные процессы. Одни брали на себя роль якобы казнокрадов, другие их яростно изобличали и судили. Затем они менялись ролями. Персонал больницы был ими доволен.

Никто и заподозрить не мог, что тихий и исполнительный рядовой бухгалтер Корейко мог быть хоть как-то причастен к этим махинациям. История с Бендером многому его научила, а опыт работы в «Геркулесе» позволил внести коррективы, позволяющие избегать проколов при проведении махинаций. Денежные операции теперь были организованы так, что проводились без его непосредственного участия. Корейко, как невидимый дирижер, только махал невидимой дирижерской палочкой. В редких служебных командировках или заслуженных трудовых отпусках он совершенствовал даже самые мелкие детали механизма хищений.

Незадолго до начала вой­ны Александр Иванович женился. После того, как ему в Черноморске отказала Зося Синицкая, он никому не делал предложения. Несмотря на свойственные ему наглость и хитрость, в отношениях с женщинами Корейко был несмел. Тем не менее, женитьба входила в его планы, инстинкт самосохранения ему подсказывал, что так он будет менее заметен, чем одинокий холостяк. Женился он на продавщице из продмага, где покупал себе кое-что из еды. Продавщица по имени Зинаи­да отнеслась сочувственно к скромному холостому служащему, который покупал себе нехитрый набор продуктов. При этом он постоянно рылся в кошельке, с трудом набирая нужную для оплаты сумму. Однажды ему не хватило денег, чтобы рассчитаться за покупку, и Зинаида предложила взять у нее в долг. С этого и началось их знакомство. После того, как они сходили два раза в кино, Александр Иванович сделал Зинаиде предложение. Она с радостью его приняла, так как уже давно мечтала родить ребенка в законном браке. Вскоре Зинаида забеременела, чему Корейко был неприятно удивлен. Наследники в его планы не входили. В положенное время ребенок появился на свет. Это был мальчик. Новорожденного назвали Арнольдом. Александр Иванович экономил на всем, даже на пеленках. Не выдержав патологической жадности мужа, Зинаида с сыном собралась и уехала к матери в Москву. Чтобы выглядеть в глазах сослуживцев порядочным человеком, Корейко, скрепя сердце, стал выплачивать алименты.

Началась война. Александру Ивановичу Корейко дали бронь как необходимому на производстве квалифицированному и добросовестному специалисту. В городок стали подтягиваться эшелоны с эвакуированными гражданами и оборудованием заводов из центральных районов страны. Городок становился городом, с уклоном на производство оборонной продукции. Вся ранее тщательно отлаженная система хищений стала трещать по швам. Мало того, проблематичным стал доступ к уже заполненным закромам. Что-то хранил Корейко в виде валюты, что-то в виде драгоценных камней. Самым печальным обстоятельством стало то, что основное мес­то хранения награбленного оказалось на оккупированной территории. Судьба его была неясна. Самообладание стало покидать Корейко, а когда немцев погнали назад совсем пал духом. Надежды на конец Советской власти рухнули. Исчез основной стимул –жизнь при капитализме, когда богатство и частная собственность являются основными мерилами успеха. Ох, как бы он тогда развернулся! Но, увы… Страна залечивала раны, нанесенные войной, люди искали своих близких, которых разлучили лихие года. У Александра Ивановича тоже появились заботы. Он тоже начал искать. Искать хоть часть пропавших капиталов. Он бродил по развалинам разбитых авиабомбами и снарядами зданий, разбирал кучи мусора и битых кирпичей. На него смотрели с сочувствием. Увы, собрать удалось крохи от былого. Он их упрятал все в тот же заветный старый чемоданишко, часть содержимого которого отдал когда-то Бендеру. Чемодан был упрятан на антресоли, где и упокоился. Жизнь отчасти потеряла смысл. Он все так же ходил на службу, при случае подворовывал, но делал это скорее по привычке.

Шли годы. Однажды ранним утром его разбудил сильный стук в дверь. Покрывшись холодным потом, перепуганный Александр Иванович заметался по комнате. Он вспомнил о своем чемоданишке на антресоли. Его содержимого хватило бы на десяток расстрельных статей. Прятать чемодан было некуда. Он и так находился в самом потаен­ном месте квартиры. Стук повторился еще громче. На дрожащих ногах Корейко подошел к дверям.

— Кто там? — осипшим от волнения голосом спросил он.

— Здесь живет Корейко? Александр Иванович? — спросили из-за дверей.
Кто там? — повторил вопрос Корейко пытаясь унять дрожь.

— Вам телеграмма! Молния! — последовал ответ. — Откройте и распишитесь.

Процесс открывания дубовых дверей был непрост. Сначала был открыт внутренний замок, затем отодвинута могучая осадная щеколда и наконец, откинут большой кованый крючочище.

Доставивший телеграмму пожилой почтальон с острыми глазками уже с порога подозрительно оглядел Корейко. Покосившись на бронебойную дверь, попросил предъявить паспорт.

Убедившись, что перед ним именно тот получатель, вручил, наконец, телеграмму. Корейко кое-как расписался в получении. Еще раз окинув Александра Ивановича подозрительным взглядом, почтальон удалился. Предчувствуя недоброе, негнущимися пальцами Корейко развернул телеграмму. Буквы прыгали перед глазами, и он с трудом прочитал: «Жду Москве тчк Вова тчк».

Владимир Сергеев