Архитектор Евгений Игнатьев рассказал, как поднимали из руин Свияжск

Когда мы — не без оснований — печалимся об утрачивании исторического облика Чистополя, не мешает помнить, что, при достаточном желании, процесс этот обратимый. Мой собеседник Евгений Васильевич Игнатьев знает об этом лучше многих, ведь, будучи архитектором и градострои­телем, он участвовал в защите исторического наследия нескольких городов и продумал Концепцию возрождения острова-града Свияжска, которая дала новую жизнь этому уникальному месту на территории Татарстана.

— Евгений Васильевич, как вы, родившись в Йошкар-Оле, попали в Свияжск?

— Вы можете поверить в чудо Божье?

— В выборе места — да, могу.

— Я учился в Казанском инженерно-строительном институте, но из Казани пошёл в аспирантуру в Московский архитектурный институт. Я был поздним студентом: у меня к тому времени за плечами было Выборгское вертолётное училище и 2,5 тысячи часов налёта на вертолётах Ми-4, ещё когда у них были деревянные лопасти (их через каждые 50 часов меняли). Но что такое авиацион­ный техник? Встаёт в четыре утра, уезжает, в девять вечера домой приезжает. Бешеная работа на износ, десять лет я ей отдал.
А в институте уже с четвёртого курса начал заниматься наукой, потом пришёл в Центральный научно-исследовательский институт экспериментального проектирования жилища. В 1983-85 годах работал архитектором Автозаводского района и заместителем главного архитектора Набережных Челнов, под руководством Павла Алексеевича Саначина занимался реорганизацией управления архитектуры и создавал проектный институт при исполкоме города. Кстати, перед этим меня обманули с жильём в Новой Каховке (Херсонская область). И слава Богу, что обманули. Если б я получил там квартиру, то мог остаться, попал бы во всю эту передрягу. И ещё неизвестно, кем бы я стал: патриотом или гадом каким-то. Потому что я был неверующим человеком в то время.
В 1985-м Саначин умер, а меня позвали на работу в Йошкар-Олу.

В прошлом это поволжский купеческий город. Отдельные маленькие здания ещё сохранились, напоминая о культуре купеческого города, и таким и надо было его оставить. Но весь центральный район вблизи Кокшаги был назначен под снос. Улицу Вознесенскую (Карла Маркса) какие-то пришлые люди из Ростовского архитектурного института собирались сносить под бритву. Мы боролись против этого, создали Центр молодёжной инициа­тивы, в котором я возглавил архитектурно-дизайнерский сектор. Это были 1986-89 годы. Нам удалось сохранить от сноса прибрежный квартал правобережья Кокшаги, было принято решение привести его в соответствие с историческими образами.
Потом, когда я жил в Подольске, занимался, среди прочего, реставрацией усадьбы баронессы Надежды фон Мекк, возлюбленной Чайковского. И меня познакомили с реставратором Мариной из Казани. Она, занимаясь реставрацией зданий, купила себе маленький домик в Свияжске. Это был 1992 год. И к тому времени я даже не знал, что такое Свияжск. Но потом Марина Юрьевна стала моей женой, и я попал в Свияжск. У Марины Юрьевны хорошие энциклопедические знания, и благодаря ей я смог понять, что это за место. Через неё я обучился и стал реставратором. А её обучил практической архитектуре.

— А в чём чудо?

— Чуда было два. Ещё в Йошкар-Оле я, сидя в своём кабинетике, смотрел на Вознесенский собор, в котором был размещён пивзавод, и думал: чем же мне заниматься? С кем двигаться? Мысли мои повернулись в сторону тех бабушек и дедушек, которые приходили на проектный семинар и просили помощи относительно реконструкции старого здания вблизи Успенского собора. «Вот если бы они пришли ко мне!» — подумал я. И через неделю ко мне пришёл староста этого прихода и сказал: тебя батюшка Евгений зовёт, чтобы ты помог спроектировать храм. У меня как крылья выросли! И с 1987 года я его и проектировал, и построил. Это было первое чудо.
Потом: 93-й год, весна. Свияжск в руинах. В магазине банка берёзового сока, бутылка водки и пачка соли. Школа под угрозой закрытия. Местные все болеют за Свияжск, но не знают, что делать. Меня, как человека, имеющего профессиональные возможности, стали просить взяться…, а я чувствую, что не могу ничем заниматься! Начала сказываться усталость от работы в Подольске, где было около сотни проектов в строительстве одновременно. Весной 1994 года у меня случился сердечный приступ. Предынфарктное состояние. В больнице пролежал два месяца, руку не мог поднять! И тут приходят меня проведать отец Сергий с матушкой Людмилой из храма Константина и Елены, намекают, что мне бы стать заведующим Свияжским музеем… А я в это время ходил — за стенки держался! Перенапрягусь — инфаркт. Что делать? Я размышлял. И вот, был июнь, ночи такие светлые, что можно читать. Однажды мы с Мариной поднимаемся мимо храма Константина и Елены, выходим на перекрёсток, и я всё время думаю об одном и том же. А она как будто чувствует мои мысли. И говорит: «Ведь сердце у тебя не выдержит, если ты возьмёшься за эту работу!» И вдруг у меня в голове чётко звучит: «У тебя есть для этого все качества. Опыт архитектора, градостроителя, научный, административного управления… Кому как не тебе этим заниматься?». И я говорю Марине: «Это моё место». Только я это произнёс — блеск с левой стороны, словно от сварки. Она остановилась как вкопанная и говорит: «Ты видел?» —
«Что?» — «В небе зажглось сияние, в секунду из точки выросло с пятиэтажный дом и ушло снова в точку». Я этот блеск видел отражённым на деревьях, домах, на её лице… Я по-другому, как чудом, не могу это назвать. И с тех пор прошло уже тридцать лет.

— Когда вы в Свияжск приехали, застали старожилов с какого времени?

— Некоторые здесь жили ещё от революции, некоторые — лет по пятьдесят. Они застали город до сноса, который был перед заполнением Куйбышевского водохранилища (1957-й год). Была политика на уничтожение Свияжска, выстрои­ли программу сноса жилья и переселения людей. А тех, кто отказывался, подводили под 58-ю статью. Люди тогда написали письмо правительству РСФСР о том, что они против сноса зданий, памятников. Потому что здесь хотели оставить только небольшую группу людей, которая чисто технически обслуживала бы музей под открытым небом. Это письмо попало к академику Игорю Эммануиловичу Грабарю, председателю Союза художников СССР. Он остановил снос и в 1962 году начал паспортизацию памятника федерального значения, чтобы сохранить хотя бы остатки. Но и остатки постепенно руинировались… Я фотографировал Свияжск с 92 года, у меня порядка шестидесяти тысяч снимков. Город уничтожали постепенно. Это ведь было, в первую очередь, уничтожение религии. А чтобы религию уничтожить, надо уничтожить население. И создавались условия, при которых оно не могло выживать. Дорог нет, воды нет, отопления нет, электричества нет… Мы это всё с Мариной застали и испытали на себе.

Беседовала Татьяна Шабаева