Судьбы, искореженные войной...

Начало 60-х, пора безмятежного детства! Мы весело проводили время с мальчишками нашего двора. Осенью после школы, побросав ранцы и переодевшись (мальчики носили в те годы школьную форму серого цвета, похожую на гимназическую, а девочки – коричневые платья с белыми фартуками и банты на голове), бежали на улицу. Играли в прятки, футбол.

Зимой катались на санках и лыжах с горок в нижнем парке, строили снежные крепости с туннелями. В новогодние праздники ходили на елки, получали сладкие подарки от Деда Мороза и Снегурочки. Когда на улице был сильный мороз, сидели дома и смотрели диафильмы. Телевизоров тогда было мало, да и приобрести их могли не все. У нас во дворе счастливыми обладателями черно-белого телевизора была семья Вовы Б. И иногда, с разрешения его родителей, мы набивались в их небольшую квартирку и смотрели все передачи подряд.

Весной ждали ледохода. Тогда это было впечатляющее зрелище! Мимо стоящих на берегу зрителей, с грохотом сталкиваясь друг с другом, проплывали целые айсберги!

Но особенно мы любили лето! Это была пора долгих летних каникул, различных развлечений. Больше всего многие из нас любили проводить время на пляже! Утром, наскоро перекусив, бежали на Каму. Благо, пляж был недалеко от дома. Надо было спуститься вниз мимо Никольского собора, пройти немного влево, и вот он, пляж.

На берегу Камы, загорая и купаясь, мы проводили целый день. Возвращались домой почти без сил, но очень довольные!

И еще мы любили бегать на рынок. Попросив у родителей мелочь, покупали там семечки и землянику в кулечках из газет, пили очень вкусный квас, который привозили в специальных бочках на колесах. И еще любили покупать «петушки» из жженого сахара на палочках. Незабываемый вкус нашего детства!

В каждом, и даже в таком маленьком городе, как наш, есть свои достопримечательности. И есть, как сейчас принято говорить, нестандартные люди. Это либо всем известный «городской сумасшедший», либо другой выдающийся типаж!

Таким у нас был Цыган. Это был мужчина неопределенного возраста со смуглой кожей, темными с легкой проседью курчавыми волосами, крепкого телосложения, но без обеих ног.

Передвигался он на деревянной коляске с колесами из подшипников, отталкиваясь от земли деревянными баклашками, обитыми с одной стороны кожей, чтобы рукам было удобней.

Он зарабатывал себе на жизнь чисткой обуви и продажей «петушков» на палочке. Был он всегда навеселе. Зычным голосом зазывал мужчин почистить обувь, пересыпая речь шутками-прибаутками, а иногда и крепкими словечками, а мальцов, вроде нас, купить «петушки». Некоторые его почему-то боялись, хотя никто и никогда не видел его злым или агрессивным.

Жил он недалеко от рынка, в деревянном доме барачного типа, которого сейчас уже нет. Занимал маленькую комнатушку с одним окном и крохотной прихожей. Через стенку жил его друг Леонид Михалыч, так его все уважительно называли, со своей женой Зинаидой, худенькой, тихой женщиной с большими и всегда грустными серыми глазами.

Михалыч работал на рынке рубщиком мяса. Он ловко орудовал огромным топором, левой рукой придерживая большие куски говядины или свинины. Это было удивительное зрелище, так как кисти на левой руке у него не было. К людям он всегда стремился держаться правой стороной, левая половина его лица была изуродована ожогом, и он этого стеснялся.

Жена его, Зинаида, работала на рынке уборщицей. После окончания работы троица возвращалась домой. Михалыч нес на плече ящик Цыгана с принадлежностями для чистки обуви. Зинаида иногда придерживала за плечо Цыгана, чтобы он не свалился с коляски, если перебирал лишнего. Некоторые мужики из сочувствия часто угощали его водкой или пивом.

В один из летних дней мы пошли на рынок, чтобы купить земляники. Когда уходили, увидели подъезжающую к рынку бежевую «Победу». Тогда машин было мало, и мы с любопытством стали ее рассматривать. Нам очень хотелось заглянуть внутрь салона, но там были люди.

За рулем сидел откормленный средних лет мужчина. На заднем сиденье было два пассажира – молодая красивая женщина в шляпке и нарядном цветастом платье и мальчик лет пяти в матроске.

Задняя левая дверь открылась, и мальчик выскочил из автомобиля с криком: «Мама! Мама! Хочу «петушка»!». И он побежал в сторону Цыгана, который сидел на тротуаре, метрах в пяти от остановившейся машины. Женщина, не спеша, вышла из автомобиля и пошла вслед за сыном. Она приблизилась к Цыгану, с брезгливостью посмотрела на него и сказала, обращаясь к сыну: «Дима! Немедленно отойди! От него дурно пахнет! Еще подхватишь какую-нибудь заразу! Я тебе лучше мороженое куплю».

Они вернулись к машине. Мальчик с явной неохотой сел на свое место. Цыган за все это время не произнес ни слова. Он сидел, опустив голову, не обращая на нас внимания. Мы, ставшие свидетелями этой гнусной сцены, также молча переглянулись и пошли прочь. Наши детские души были переполнены обидой за нашего Цыгана. Последнее дело – унизить калеку!..

Шло время. Мы стали старше. Наши интересы стали более разнообразными. На рынок мы стали ходить все реже и только по просьбе родителей – купить продукты.

Цыган передвигался теперь на коляске с ручным приводом, с большими колесами на резиновом ходу. И уже не чистил обувь. Михалыч и Зинаида на рынке не работали.

1969 год. Окончен десятый класс. Последний звонок!.. Начало взрослой жизни. Осталось совсем немного времени до начала вступительных экзаменов в институтах.

Я поступил в Казанский медицинский. Началась трудная, но интересная учеба. Через год, сдав летнюю сессию, я приехал домой перед отправкой в колхоз на картошку. Хотелось встретиться с одноклассниками, узнать, кто где учится, поделиться впечатлениями да и просто отдохнуть.

Мы с моим другом, с которым вместе учились, договорились с некоторыми одноклассниками, которых смогли найти в городе, о встрече. Ее местом назначили дом нашей одноклассницы Люды Ч.

Пока ждали остальных, обсуждали планы на вечер. Вскоре подтянулись остальные ребята, и мы уже хотели двинуться в центр города, как вдруг я заметил во дворе церкви, расположенной как раз через дорогу, немногочисленную толпу людей и среди них Цыгана! Он сидел в своей коляске почти у самых дверей церкви.

Было понятно, что кто-то умер, и люди пришли проститься с покойным. Меня почему-то охватило чувство безотчетной тревоги, и я, сказав друзьям, что сейчас вернусь, побежал туда.

Справа от дверей церкви стояла крышка гроба, обтянутая синим материалом, к которой была прикреплена фотография. С нее на меня смотрел Михалыч в гимнастерке с погонами старшего лейтенанта и орденами Красной Звезды и Отечественной войны на груди. Потом я посмотрел на Цыгана. Он сидел в коляске, низко опустив сильно поседевшую голову. Одет он был в черный пиджак. И на нем поблескивали на ярком осеннем солнце два ордена Славы и медаль «За отвагу».

Будучи пацанами, мы в силу своего возраста не задумывались о прошлом этих людей. Ну, инвалиды... Мало ли по какой причине! И вот теперь, по прошествии времени, стало ясно, что покойный Михалыч и его друг Цыган были героями войны!

Я зашел в церковь. Шло отпевание. Вокруг гроба, чуть поодаль, стояли мужчины и женщины, держа в руках свечки. Некоторых я узнал: это были торговцы с рынка. Другие, видимо, родственники покойного. Я посмотрел на Михалыча. Лицо его было желтоватого цвета с заостренным носом и казалось совсем маленьким. Он словно спал. Шрам от ожога стал почти незаметен. Рот уже не стягивало влево.

Справа от гроба в головах его стояла Зинаида, была очень бледной и совсем похудела. В одной руке она держала свечку и не замечала, когда растаявший горячий воск капал ей на руку. В другой руке у нее был платок, который время от времени она подносила ко рту и негромко покашливала.

К горлу моему подступил комок, на глаза навернулись слезы. Я вышел из церкви и пошел к ожидавшим меня друзьям, стараясь успокоиться. На душе было тяжело.

– Ты что, богомольцем стал? – пошутил Слава В. Остальные засмеялись.

– Да нет, ребята. Просто умер человек, которого я знал с детства.

Через минуту мы уже шли в сторону центра города. Жизнь продолжалась.

На следующий год, в канун ­ноябрьских праздников, я приехал домой погостить. В день очередной годовщины праздника революции родители пригласили в гости своих друзей. Среди них был и Владимир Семенович – сотрудник местной газеты, о котором говорили, что он хорошо знает историю города и многих достаточно известных горожан, в том числе и ветеранов войны.

Во время очередного перерыва в праздничном застолье, когда Владимир Семенович вышел в коридор покурить, я подошел к нему и спросил, знает ли он Цыгана, Леонида Михайловича и его жену Зинаиду. Он в свою очередь спросил, почему меня интересуют эти люди? Я ответил, что в пору моего детства часто видел их, и они произвели на меня и других мальчишек из нашего двора сильное впечатление!

И его рассказ потряс меня до глубины души!

...Леонид Михайлович Спирин, уроженец нашего города, был во время войны разведчиком. Его подчиненным был сержант Юрий Сергеевич Беляков, уроженец Казани, которого из-за его характерной внешности все называли Цыганом.

Осенью 1944 года разведгруппа старшего лейтенанта Спирина, возвращаясь из очередного рейда в тыл противника, попала под минометный обстрел. Некоторые бойцы погибли. Часть была ранена, в том числе сам Спирин: ему оторвало левую кисть и обожгло лицо. Сержант Беляков лишился ног.

Они получили очередные награды, потом долго лечились в госпитале в Казани, были списаны по ранению. Леонид Михайлович пригласил своего боевого друга к себе в город. У Юрия Сергеевича Белякова не было ни родственников, ни ­семьи, и он решил быть вместе со своим командиром.

Первый муж Зинаиды Петровны погиб на фронте в самом начале войны. Она познакомилась с Леонидом Михайловичем и спустя некоторое время стала его женой.

Прерывая рассказчика, я сообщил, что в прошлом году умер Леонид Михайлович, и меня интересует судьба Зинаиды Петровны и Цыгана.

Дальнейший рассказ Владимира Семеновича сильно меня опечалил. Он сообщил, что после смерти Леонида Михайловича от рака желудка в апреле от туберкулеза легких умерла и Зинаида Петровна. Цыган остался один на белом свете, без верного друга, без добрых рук самоотверженной Зинаиды, которая долгие годы ухаживала за обоими друзьями-инвалидами...

В этом же году, 8 мая, от сердечного приступа скончался и Юрий Сергеевич Беляков – Цыган. Все они похоронены рядом друг с другом!

Вспоминая судьбы этих людей, искореженные войной, не перестаю восхищаться их мужеством и терпением! В послевоенные годы жизнь многих людей была трудна, и во много крат трудней было инвалидам войны! Лишь много лет спустя появились различные льготы ветеранам и инвалидам войны, объявления о приеме без очереди, удобные инвалидные коляски, протезы, пандусы перед входом в магазины и учреждения, удобные туалеты с поручнями и прочее.

Можно с трудом представить себе, как было невероятно тяжело психологически инвалидам без рук или без ног – почти полная зависимость от окружающих, взгляды людей сверху вниз, в которых часто сквозила откровенная жалость, в лучшем случае, или внутреннее отторжение, стремление не замечать... Или брезгливость…

P.S. Образы героев рассказа собирательные.

Рафаэль Гимаев