Очерк из книги Лены Щенниковой о чистопольце-ветеране Василии Семенычеве

Семенычевы – чистопольцы коренные. Их род берет начало от тех самых беглых крепостных, что первыми поселились в «чистом поле». Из поколения в поколение передается эта история. Старшему из них сейчас почти восемьдесят. Но ветвь семейного древа разрослась густо – три сына и дочь, шесть внуков, восемь правнуков.

И гордятся своей родословной молодые Семенычевы, ведь в них течет кровь тех далеких предков, которые более двух столетий назад положили начало нашему городу. И знают они: не исчезнет под спудом времени, не канет в вечность еще одна фамильная гордость – нелегкая трудовая и боевая жизнь их отца, деда, прадеда, защитившего родную землю от иноземного нашествия.

Не юнцом встретил войну Василий Степанович Семенычев. Было ему в ту пору тридцать пять лет, работал на судоремонтном заводе, был женат, имел добротный, по-крестьянски срубленный дом. В счастливой семье росло четверо детей. Все складывалось так хорошо, если бы не война.

До того дня, как был мобилизован на фронт, кадровый рабочий вместе с речниками участвовал в рейсах по перевозке эвакуированных из Горького в города Татарии. Но пришло время проститься и с коллективом предприятия, и с родным очагом.

Сражаться с врагом Василий Семенычев начал на Западном фронте в героические дни зимних боев 1941-1942 годов, получивших в истории название битвы под Москвой. Фашистские полчища, не сумев овладеть Москвой до наступ­ления зимы, как планировали, обошли ее плотным полукольцом и готовились к осаде столицы. Над Москвой нависла смертельная опасность.

Но советские воины стойко обороняли подступы к сердцу Родины. В боях под Малоярославцем предъявлял врагу обвинение за страдания и жертвы нашего народа рядовой пулеметной роты 116-го стрелкового полка Василий Семенычев.

– Ты, дед, в исторических местах воевал, – говорят ему теперь внуки, когда он начинает рассказывать о тех незабываемых днях.

Да, здесь, у Малоярославца, в октябре 1812 года, во время Отечественной войны произошло крупное, ожесточенное сражение между русской и французской армиями. Русская армия под командованием М.И. Кутузова преградила выход войскам Наполеона I на Калужскую дорогу, заставила французов начать отступление через Боровск на Можайск по ими же опустошенной Смоленской дороге.

У Василия Степановича это напоминание всякий раз пробуждает чувство сопричастнос­ти к великим делам Отечества. А что? Он не против считать себя наследником победы прославленного полководца. И он умножал славу русской армии в схватке с немецким фашизмом: каждым своим метким выстрелом по врагу увеличивал счет уничтоженных гитлеровцев.

В одном из боев отважный пулеметчик был тяжело ранен в голову. Три с половиной месяца провел в госпиталях. А когда поправился, прошел переподготовку, стал артиллеристом. И снова на фронт, теперь уже защищать Сталинград.

Если бы в ту военную пору Семенычев составлял список городов и сел, в которых довелось ему побывать со своей частью, набрались бы сотни названий. Где уж тут все упомнить! Но вот вместе с крупными городами крепко засел в памяти районный центр на правом берегу Дона Серафимович (тогда Сталинградской области). Их полк занимал рубеж на противоположном берегу. Уже несколько дней стлался над водой черный едкий дым – немцы подожгли зернохранилище. Горела пшеница. А как нужна она была стоящим в обороне вои­нам! И лошадей нечем было кормить.

Командир орудия Семенычев давно присмотрел в кустах запрятанную разведчиками лодку. Из-за пробоины судном никто не пользовался. Но что стоило мастеру по ремонту флота привести его в действующее состояние! Дерзкий план созрел в его голове.

Сержант поделился соображениями с командиром батареи, старшим лейтенантом Яковлевым. И вот уже снаряжается экипаж в рейс. Пользуясь дымовой завесой, Семенычев и еще четверо бойцов несколько раз переправлялись туда и обратно и привозили из каждой поездки по восемь мешков зерна. Повеселели кони, ведь им предстояло тянуть тяжелые орудия. Прослышали об этом в штабе полка. Вызвали сержанта.

– А ну давай, герой, рассказывай, что, кроме элеватора, там видел, можно ли поднять орудия в гору?

Сообразительным солдатом был Василий. Он все приметил и теперь доложил командованию, что мелькают на горе зловещие блики. Ясно, что это пулеметные гнезда, целых три дзота насчитал. Подобраться к ним с орудием можно, дорога – за каменным выступом.

Было принято решение переправить на вражеский берег орудийный расчет, подавить огневые точки противника и попытаться занять высоту. Погрузили на понтон пушку, шестнадцать ящиков снарядов, а вместе с ними восемнадцать смельчаков во главе со старшим сержантом Семенычевым. И снова помогла дымовая завеса.

Добрались артиллеристы благополучно и орудие почти до половины горы дотянули. Но находившиеся на высоте немцы все же заметили их, сообщили по рации о «налете русских». Завязался кровопролитный бой. Восемь снарядов выпустил по врагу Семенычев, заставил все же дзоты замолчать. Вернулись на берег к своим не все. Много ранений получил сержант и звание «Отличный артиллерист» тоже.

Пытаясь взять реванш за поражение под Сталинградом и захватить в свои руки стратегическую инициативу, фашистское командование летом 1943 года предпринимает наступление в районе Курска. Это не застало Красную Армию врас­плох. Отразив удары немецких ­войск, она сама перешла в решительное контрнаступление, которое в начале августа стало перерастать в общее стратегическое наступление. Победа на Курской дуге открыла нашим войскам путь к Днепру.

Но прежде чем выйти к Днепру предстояло освободить от гитлеровских захватчиков Донбасс согласованными ударами двух фронтов – Юго-Западного в направлении на Барвенково, Павлоград и Южного – на Мелитополь.

В тяжелых сражениях войс­ка Юго-Западного фронта, в которых находился Василий Семенычев, прорвали оборону противника на Северном Донце, освободили Краматорск и Константиновку, затем Красноармейское, овладели Синельниковом – крупным железнодорожным узлом на подступах к Днепру.

Ожесточенные бои шли в районе Запорожья. Три армии 10 октября начали решительный штурм города. Войскам 12-й армии была поставлена задача взять остров Хортица. Шестьдесят бойцов 178-го гвардейского полка 60-й гвардейской стрелковой дивизии во главе с майором Ф.А. Иотка, переправившись на Хортицу, в течение двух дней удерживали захваченный плацдарм, отбивая яростные атаки превосходящих сил врага. В трудную минуту боя, когда казалось, что фашисты вот-вот собьют горстку смельчаков в Днепр, майор Иотка бросил клич: «Смерть фашистам! За Советскую Родину, вперед, товарищи, за мной!»

Пехоту поддерживали огнем артиллеристы. Василий Степанович теперь уже не помнит, в который из этих двух дней немцы направили на остров мощные катера с десантниками. Они стремительно приближались к берегу.

– Ну, «бог войны», давай! – услышал сержант Семенычев голос наклонившегося к нему командира.

Яркая вспышка разрыва заполнила воздух. Когда плотная пелена дыма рассеялась, все увидели погружающийся в воду катер с тонущими фрицами. Второе судно повернуло назад.

– Молодцы, артиллеристы! Спасибо вам огромное! – поблагодарил пушкарей майор Иотка.

С чем только не сталкивался на войне орудийный расчет старшего сержанта Василия Семенычева?! Случалось, захватывали господствующую высоту, которую никак не удавалось взять пехоте, оставшись втроем­, брали населенный пункт. Прильнет, бывало, Василий к земле и слушает, какая дорога танками гудит – слева, справа или прямо? И безошибочно направлял огонь орудия, оставляя позади себя кладбище исковерканных вражеских машин. А сколько рек форсировали! Василий Степанович считал – семь, но сбился.

Был на украинской земле еще один тяжелый бой, у самого Днепрогэса, когда у орудия, кроме командира, остались только замковый Алеша Роговой да санин структор Исикевич.

На позицию артиллерис­тов надвигались вражеские танки, а под их прик­рытием – батальон немецкой пехоты. Сержант прильнул к орудию. Грянул выстрел, второй. Головной танк с ходу повернулся бортом и стал кружить на месте, волоча сбитую гусеницу.

– А, не нравится?! Получай еще, – закричал Василий и подбил вслед за первым второй, третий «тигр».

Поворачивая ствол вокруг оси на 180 градусов то влево, то вправо, он косил и пехоту, но фашистов было много, они не прекращали атак. Гитлеровцы попытались обойти троих храбрецов с тыла. Наступил критический момент. Метров пятнадцать отделяли наших пушкарей от цепи автоматчиков. Тогда, схватив автомат, сержант громко скомандовал:

– Рота! Пулеметы к бою!

– Во дает наш батя! Троих в роту превратил. Поднеси, Исикевич, снаряд. Прибавим огоньку! – крикнул Алеша Роговой.

И ведь отбили атаку. Немцы снова залегли в кукурузное поле, потом стали отползать.

Расквитался солдат с войной сполна в мае сорок пятого, но еще долго напоминала она о себе двумя осколками: в левом плече носил семнадцать лет, а в ноге – до самого сорокалетия Сталинградской битвы. И снова, как на войне, – операционный стол. И строки поэта-фронтовика Александра Межирова бывший артиллерист может отнести к себе с полным правом:

Были битвы и бинты,

Были мы с войной на «ты»,

Всякие видали виды.

Я прошел по той войне

И она прошла по мне,

Так что мы с войною квиты.

Вернулся Василий домой с двумя орденами Красной Звезды, двумя медалями «За отвагу», медалями «За оборону Сталинграда» и «За победу над Германией». Гордится ветеран второй мировой тем, что в партию коммунистов вступал там, на фронте, в сорок третьем. В 1954 году за большие достижения в восстановлении народного хозяйства был награжден орденом Ленина.

На заслуженный отдых один из лучших мастеров по ремонту флота судоремонтного завода B.C. Семенычев ушел, когда ему было шестьдесят семь. Тут и годы, и ранения, и не ахти какое здоровье, о котором всю жизнь некогда было думать. Однако это не мешает ему встречаться с юной сменой. И не только о былых походах вести разговор. О мере ответственности молодых, о том, что дала им Родина и чего ждет от них.

22 июня 1985 года