Очерк из книги Лены Щенниковой о чистопольце-ветеране Георгии Шиляеве

Столько фотографий военной поры я еще пока ни у одного фронтовика не видела. У Георгия Александровича Шиляева их целый альбом. Беспристрастный объектив прошедшего с ним всю войну фотоаппарата фиксировал многие моменты походной солдатской жизни. То стоит он один – в пилотке, в гимнастерке, подпоясанный ремнем. То возле миномета с боевыми друзьями, то на краю окопчика они сидят, то в кустах прилегли, и не война будто, а обеденный перерыв: вот отдохнут малость, перекурят и пойдут дальше.

...Шли тяжелые бои под Москвой. Враг окопался в траншеях­. Ни холмика, ни кус­точка, чтобы, если не спрятаться, так хоть душу обмануть.

– Ну что, ребята, пора, – говорит взводный.

Рядовой Шиляев поднялся в тот момент, когда прямо напротив него немецкий автоматчик уже вынул чеку из гранаты и приготовился бросить в ринувшихся в атаку наших бойцов. Мгновенная реакция Георгия спасла положение: он выстрелил фашисту в руку, тот выронил гранату, и она разорвалась во вражеском окопе, уложив сразу троих, в том числе и пулеметчика.

Но и с Шиляевым плохую шутку сыграла срикошетившая пуля-дура и прошила плечо навылет. Пробыл в госпитале боец недолго, как и в первый раз, когда был ранен в ногу под Ельней. Потом снова пути-дороги фронтовые. Отвое­вал, как говорят, от звонка до звонка. В военном билете так и записано: «на войне с 22 июня 1941 г. по 9 мая 1945 г.»

А присягу он принял еще до нашествия врага на нашу землю – в тридцать девятом, когда был призван на действительную. В Забайкалье, в строительном батальоне, и настигла его горькая весть.

Вообще0то Георгий хотел быть летчиком. Полюбил небо еще мальчишкой, когда впервые увидел в прозрачной синеве легкий, стремительный самолет с красными звездами на крыльях. Летать сделалось его страстной мечтой. Многие стремились тогда в авиацию, набиравшую в ту пору высоту. Вот и он в школьные годы стал посещать городской аэроклуб, занимался планеризмом. Но в авиационное училище путь преградила строка в анкете –  дядя служил в гражданскую в белой гвардии. Тогда с этим было строго. И все же работать юноша пошел на детскую техническую станцию, стал учить ребят моделизму. А там и время призыва подоспело.

В мирное время начинал служить Георгий в строительных войсках, в войну – в стрелковых. Пришлось быть и санитаром, и стрелком. После двухмесячной учебы в Уфимском пехотном училище получил новые военные специальности – пулеметчика, минометчика.

Битва под Москвой, Сталинград, Курская дуга – одни только эти вехи на ратном пути солдата говорят, в каких тяжелых сражениях он побывал.

Почти вся военная судьба Г.А. Шиляева связана с 193-м стрелковым полком, входившим в 66-ю гвардейскую Полтавскую Краснознаменную стрелковую дивизию, которой со дня формирования в трудное лето сорок первого и до победы наших войск под Сталинградом командовал генерал-майор  П.Ф. Лагутин. Солдаты очень любили своего командира и с гордостью называли себя лагутинцами. Так это звание и закрепилось за воинами, вошло в песню:

За Родину милую

С фашистскою силою

Бились, отвагой полны,

В веках не забудется,

Как дрались лагутинцы,

Гвардии славной сыны.

События развивались быстро. 193-й стрелковый полк два года вел боевые действия на Центральном, Степном, 2-м Украинском фронтах. Начались тяжелые бои за освобождение Украины. В ночь на 20 августа полк выгрузился на железнодорожной станции Кролевиц и сразу же форсированным маршем устремился к Десне, навстречу врагу. Заняли рубеж Шостка – Симонов. Главное было – устоять перед танками Гудериана.

Вот как вспоминает об этих событиях в своей документальной повести «Герои остаются с нами» бывший заместитель командира полка по политчасти В.Г. Егоров:

«Утром третьего дня перед линией нашей обороны с оглушительным грохотом взметнулись ввысь черные столбы. Затарахтел пулемет, над головами красноармейцев засвистели пули. Вскоре на горизонте показались серые фигуры.

– Фашисты! – раздалось по цепи. – Огонь не открывать! Ждать команды!

Гитлеровцы шли нагло и самоуверенно. Но вот по команде ударили наши артиллеристы, пулеметчики, стрелки. Серые фигуры забегали, засуетились, и вскоре вся цепь спряталась за складкой местности. Противник боя не принял. Было ясно: ждет подхода своих танков.

– Подготовиться к отражению танковой атаки!

Нелегкое это дело – впервые один на один встретиться с бронированным чудовищем, подпустить его на двадцать-тридцать метров или же самому пойти навстречу его пулеметному и пушечному огню с бутылкой с зажигательной смесью в руках.

Выстояли, не дрогнули. В первые два дня боев наш полк уничтожил десять танков, три самолета и два батальона пехоты противника.

Многие бойцы показали образцы бесстрашия и героизма. Особенно отличился рядовой Георгий Шиляев, наводчик 45-миллиметрового противотанкового орудия. Огнем из своего орудия он уничтожил более десяти огневых точек, семь укрытий полевого типа, два легких танка и несколько десятков гитлеровцев».

В боевой биографии Шиляева и его однополчан особо отмечено форсирование Днепра. Каждый день противник пытался сбросить наши войска в реку или же отбросить на исходные позиции, но, понеся потери, откатывался. В этих изнурительных боях за прибрежные кручи лагутинцы оказывались победителями.

За период Великой Отечест­венной войны 66-я стрелковая дивизия прошла с боями более пяти тысяч километров, форсировала десятки больших и малых водных преград, освободила тысячи населенных пунктов, в том числе и Полтавщину, за что ей было присвоено почетное наименование «Полтавская». Ратные дела дивизии отмечены орденом Красного Знамени, гвардейским знаменем. В тринадцати приказах Верховный Главнокомандующий объявлял благодарности ее доблестным воинам, 60 820 солдат и офицеров награждены орденами и медалями Советского Союза. На гимнастерке нашего земляка засверкали орден Красной Звезды и медаль «За отвагу». Победу встретил он на территории Австрии – в Ивахимсберге.

Вернувшись в Чистополь, гвардии сержант Г.А. Шиляев стал работать в городском Доме пионеров – был директором, руководителем авиамодельного кружка. И так до пенсии. С семьей смолоду не повезло. Только в преклонных годах встретил Евгению Петровну. Ее девочки стали ему дочерьми. Когда говорит о них, слезы на глаза навертываются: «Лучше родных ко мне относятся». И внуков любит больше всего на свете.

И еще один штрих к портрету фронтовика: он рисует. Живопись – его второе сильное увлечение.  Нет, о войне в картинах не рассказывает. Слишком горестно это. Воспевает он своей талантливой кистью красоту прикамского края. Так трогательно передавать на полотнах любовь к своей родине, к своему дому может только человек, который ушел на войну и вернулся живым. Именно тогда он понял нежность, щедрость и безоглядность русской природы. И понял, что у каждого дерева своя жизнь, свой характер. Характер в цвете, в звуке, в движении. Вот ель. Прошел ветер – она зашумела и задвигалась. Шум плотный, густой, движение важное, ветки качают­ся плотно, спокойно, и цвет у ели очень плотный, очень глубокий. У березы все другое: легкий шум, легкое движение, легкий цвет. И это надо передать в картине.

Сейчас работы Г.А. Шиляева на выставке народного творчества в Казани. Дома остался лишь этюд «Весенний ветер». У него чистейшая, светлая аура, как у весеннего, только что набросившего на плечи зеленый туман березового леса. Отдохновение души.

...Мы долго говорим с Георгием Александровичем, то и дело перелистывая альбом с фронтовыми фотографиями. Между тем молоденьким сержантом и нынешним ветераном разница в возрасте пятьдесят лет. Но вот смотрю, как в его добрых глазах лучатся теплые искорки при воспоминании о боевых друзьях, и мне видится он тем солдатом беспримерной храбрости и отваги, душа и сердце которого всегда были открыты людям. И я рада, что это мое впечатление разделяют его нынешние друзья.

28 апреля 1995 года