Очерк из книги Лены Щенниковой о чистопольце-ветеране Георгии Вотякове

Давно миновала суровая военная пора, давно стала историей, но не туманит время прожитое и пережитое бывалым солдатом. Чуть прикоснешься к памяти, и побегут перед мысленным взором пути-дороги фронтовые, что пролегли через самое сердце. В такие минуты Георгию Михайловичу Вотякову кажется, что наяву видит он поля сражений, лица боевых друзей, слышит рев танковых двигателей, лязг гусениц, свист бомб и снарядов, сухой треск пулеметных очередей.

Тревожное дыхание всенародной беды он ощутил уже в первые месяцы войны, когда пароход «Софья Перовская», на котором плавал с пятнадцати лет масленщиком, стал перевозить в тыл по Волге и Каме раненых и эвакуированных из прифронтовых районов жителей. День ото дня рейсы становились все опаснее.

Осенью сорок второго экипаж поп­рощался со своим то­ва­рищем – пришло парню время взять в руки оружие. Но сначала Георгия направили в Арзамасское пулеметно-минометное училище. А через полгода, не закончив курс обучения, он был зачислен в 755-й полк 217-й стрелковой дивизии 11-й армии и прибыл на Западный фронт, когда кипели, грохотали жаркие сражения на Орловско-Курском направлении.

Георгий Михайлович как-то невольно тянется к раненой ноге.

– Оттуда памятка?

– Оттуда. На второй день и зацепило осколком снаряда. Крепко зацепило.

После госпиталя молодой пулеметчик в свою часть не вернулся. Воевал в 29-й гвардейской мотострелковой бригаде, удостоенной почетного наименования «Унечская» и входившей в Уральский добровольческий танковый корпус, участвовал во многих операциях 1-го Белорусского фронта.

Как-то Вотяков с боевым другом Иваном Давыдовым добровольно вызвались пойти в разведку. На первом же задании показали себя бойцами ловкими, находчивыми, способными преодолеть все, даже непреодолимые препятствия, чтобы выполнить приказ. Так и остались в разведвзводе.

На фронте тяжело всем. Разведчикам — вдвойне. Они выходили на задание в самую плохую погоду, в простреливае­мую фашистами ночь, когда было самое время работать «без нер­вов и шума».

Вотяков не взялся бы сосчитать, в скольких рейдах к противнику в тыл он участвовал, сколько километров прополз по вздыбленной от взрывов земле, когда руки – в кровь, а одежда – в клочья. Много, ох, как много было в солдатском активе этих опаснейших вылазок. Действуя в группе захвата, молодой разведчик никогда не терял хладнокровия в самых рискованных ситуациях. Вскоре его произвели в сержанты и назначили командиром отделения. На гимнастерке смельчака засверкала первая боевая награда — медаль «За отвагу».

Войска 1-го Белорусского фронта продолжали развивать наступление. Бои шли на Гомельщине. Противник, отступая, занимал новые линии обороны, и все время требовалось выяснение точных данных о расположении врага, его намерениях.

«Взять языка!» — следовал из штаба фронта приказ, повторенный затем в дивизии, полку, батальоне.

– На выполнение таких заданий ходил часто, – вспоминает Георгий Михайлович. – На станции Жлобин сразу четырех пленных взяли. Удача, можно сказать, выпала редкая. Только залегли неподалеку от вражеских окопов, как вдруг совсем близко увидели целую группу немцев, человек семь. Идут цепочкой вдоль бруствера, переговариваются и прямо перед нами один за другим скатываются куда-то вниз. Оказывается, землянка у них там была. Ну, я тут же гранату к самому входу бросаю, в ответ – автоматная очередь. А выходить никто и не думает. Как же выкурить фрицев из землянки?

Пошли на хитрость: спустили в дымоходную трубу несколько гранат, а чеку выхватили только у последней. Выскочить успели четверо. Тут мы на них и навалились, связали руки, в рот — кляпы. Деваться немцам было некуда, своими ножками потопали. А на руках мы понесли сраженного выстрелом пермского паренька Колю. Это засевший где-то справа немецкий часовой вдруг очнулся и открыл огонь. Как казнили мы себя за свою оплошность, как больно переживали утрату!

Половину нейтральной полосы прошли спокойно. Потом началась огненная метель. Поднятые по тревоге гитлеровцы рассчитывали, что мы уже на подходе к своим и палили из минометов не по тем координатам. Это и спасло группу. Один из пленных оказался фельд­фебелем. Он дал ценные показания. Меня за эту операцию наградили тогда орденом Отечественной войны II степени.

Памятная веха в солдатской судьбе – Бобруйская операция, проведенная с целью окружения и уничтожения бобруйской группировки противника, дальнейшего наступления на Минск и Слуцк. Еще до того, как началась переправа людей и техники через Березину (приток Днепра), на правый берег «прогулялись» разведчики. Язык был жизненной необходимостью. Из-за нехватки сведений могли погибнуть сотни солдат. Но взять пленного было непросто — местность простреливалась шквальным огнем. Разведчики выяснили, где штаб, подобрались к нему и залегли. Пришлось подождать, пока один из офицеров вздумал поразмяться. Вотяков, молодой, тренированный, сильный, мигом оказался верхом на фрице, выбил оружие, заткнул рот. Обратный путь был сложным. Пришлось пленного тащить на себе. Нашли брод, перебрались к своим, потерь не понесли. А вскоре грудь теперь уже помкомвзвода, старшего сержанта Вотякова украсил еще один орден – Отечественной войны I степени.

Дальнейшие события его военной жизни были связаны с 3-м Белорусским фронтом, вой­ска которого во взаимодействии с тремя фронтами проводили Белорусскую операцию по разгрому центральной группы немецких армий.

Разведчики не только брали языка, доставляли ценные сведения о расположении и продвижении противника, но и участвовали в боях.

Днепр. Командир полка, полковник Белозеров стоит на берегу, рядом с ним начальник разведки капитан Авдеев. Дума у них одна: как быстрее и с наименьшими потерями форсировать его. Кто пойдет первым? Выбор падает на старшего сержанта Вотякова. У него воля особенная. Он сделает все, абсолютно все, чтобы достичь цели. Такие у него и солдаты в разведвзводе.

Разведчики подобрали на хуторе старую лодку, починили, сплотили еще четыре бревна и на рассвете отчалили от берега. Гребли самодельными веслами. Все ближе земля, на которой враг. Лодка коснулась дна, выскочили из нее рывком и стали карабкаться вверх по обрыву. Вотяков первым прыгнул в траншею. Увидел перед собой перекошенное страхом и злобой лицо фашиста и дал короткую очередь из автомата. Перешагнув через упавшего фрица, побежал дальше. Бой перешел в рукопашную схватку. Враги не выдержали и откатились ко второй линии траншей.

Вотяков твердо решил: раз доверили возглавить десантный отряд, и ему удалось форсировать реку, он до конца выполнит и вторую часть задания — удержит маленький плацдарм. Больше трех часов отбивали контратаки гитлеровцев. А по Днепру уже сплошным потоком двигались лодки, понтоны, плоты. Основные силы дивизии завершили операцию.

Когда старшего сержанта Вотякова награждали за этот подвиг орденом Славы III степени, волнение настолько захватило его, что в ответ на поздравление командира полка он произнес только три полных огромного значения слова:

– Служу Советскому Союзу!

К лету 1944 года была очищена от оккупантов вся Белоруссия, большая часть Литвы. Теперь главное направление войск­ 3-го Белорусского фронта — Восточная Пруссия.

Весна 1945 года. Блокировав восточно-прусскую группировку врага на всем фронте наступления, советские войска штурмом овладели гнездом немецкой военщины – крепостью Кенигсберг, вышли к заливу Фришес-Хафф и обрушились на последнюю группировку врага в Восточной Пруссии — на Земландском полуострове. Здесь и закончил войну отважный разведчик Вотяков. Пришла Победа, во имя которой было пролито столько крови, отдано столько жизней, пережито столько страшного и трудного на фронте и в тылу.

В Чистополь фронтовик вернулся в 1947 году. Речникам изменил – на судоремонтный не вернулся. Стал работать на часовом заводе. Сначала токарем в четвертом цехе, затем мастером в шес­том механосборочном. Был одним из лучших командиров низового производства, прекрасным наставником рабочей смены, за что много раз поощрялся. На заводе и счастье личное нашел. Теперь они с Валентиной Григорьевной оба на заслуженном отдыхе. Дочки выросли, выу­чились, замуж повыходили и внучек им подарили.

Вся жизнь Георгия Михайловича Вотякова – достойный пример молодому поколению. Вот недавно вновь себя солдатом почувствовал, когда вручали ему в военкомате еще один орден Отечественной войны I степени в честь 40-летия Великой Победы. Стоял подтянутый, строгий и так хотелось ответить по-армейски: «Служу Советскому Союзу!». Не в такие ли минуты родились строки поэта Марка Кабакова:

Я давно не видел такого:

Ордена, ордена, ордена...

Тех, кто дрался в боях суровых,

Наградила щедро страна.

22 марта 1986 года