Чистопольский вояж командора

Глава 19
В Москву! В Москву!

— Ладно, все ясно, шантаж и обычный криминал. На эту тему дядя Шура как-нибудь на досуге лекцию вам прочитает. У него по этой части большой жизненный опыт. Продолжаю дальше. В столице я проведу пару сеан­сов карточной игры. Разумеется, без вас, стажер. Вы где-нибудь пока тихонько посидите. Не дома у мамы, разумеется. Кстати, о ее спокойствии тоже не мешало бы подумать. А мне лично уже просто не терпится сыграть с теми, кто вас обул. Похоже, это обычная компания мелких шулеров. Но я не утверждаю наверняка. Это касается только тех, кому вы продули в очко. Мы их заставим играть по правилам. Если не захотят, то силовое прикрытие на случай кипиша будет обеспечено. С игроками в покер сложнее, там могут встретиться интеллектуалы. Что ж, тем интереснее. Ваше присутствие, бортмеханик, тоже не будет лишним. Не обижайтесь, Шура, но в вас за версту угадывается личность человека бывалого.
 — Понимаю, командор. Бывшего штрафника за версту видно. Трое наших, кстати, тоже в Москве и Подмосковье проживают. Редко, но видимся. Мужики тертые, могу подтянуть. Нам возраст не помеха. Понаблюдают, как зрители, а если что…
— Почему бы и нет. Подтягивайте, Шура. А я подтяну ребят из цирковых. Троих борцов и двоих силовиков. Они пудовые гантели как груши перекидывают. На гастроли иногда к нам приезжают. Тоже понаблюдают как зрители. В общем, порядок за карточным столом будет обеспечен. Как только рассчитаемся с вашими долгами, стажер, я приглашаю всех в Черноморск. Мне там надо завершить кое-какие дела. Вы, Шура, встретитесь, наконец-то, с Адамом Казимировичем, он часто вас вспоминает, посетите места вашей бурной молодости. Надеюсь, что и наш юный компаньон уже не захочет покидать нашу компанию. Как бы там ни было, но я думаю, что Новый год мы будем встречать за этим столом. Предварительно сходим в баньку к Пучеглазовым, а Анольд Александрович приготовит нам что-то особенно вкусное. Как вам такой план?
— Годится, командор! На все сто процентов годится!
— Так почему вы еще здесь, а не по дороге в ресторан?
   Когда Балаганов с Арнольдом ушли, Остап достал свой дорожный чемоданчик и пересчитал всю наличность. Он давно привык не отказывать себе ни в чем. Куда бы он ни направлялся, у него всегда была с собой приличная сумма денег. Разумеется, это были честно заработанные деньги. На его сберегательной книжке за долгие годы профессиональной работы в цирке скопилась большая сумма, которую он иногда бесцельно пополнял карточными выигрышами. Играл он профессионально, с такими же профессионалами игры, как и он сам. В Черноморске было что-то вроде закрытого карточного клуба, куда допускались только избранные. Играли в разные игры, но в основном в покер. Шулерам там делать было нечего.
Его кипучая натура, несмотря на возраст, постоянно требовала перемен. Это сказывалось и на работе возглавляемого им цирка. Программы представлений постоянно обновлялись, в труппу приглашались действительно талантливые артисты независимо от возраста. Иных Остап находил сам, другие, прослышав об этом цирке, приезжали сами и, как правило, оставались. У него и в Москве были намерения пригласить двух молодых и подающих надежды артистов в свой цирк.
   Коснувшись темы личной жизни Остапа, нельзя, хотя бы вкратце, не сказать о его отношении к прекрасной половине человечества. Потерпев неудачу с Зосей Синицкой, он, надо прямо сказать, был уязвлен. До знакомства с ней никто ему не отказывал, но и серьезных отношений он ни с кем не заводил. А вот на Зосе он готов был жениться. Но, как мы знаем, тут он сам был виноват. Зося, обидевшись на него, выбрала другого. И, не исключено, что в отместку ему. В последующем Остап заводил короткие и ни к чему не обязывающие романы, а вот незадолго до войны все-таки женился. На нежной и трепетной эквилибристке из их цирка. Они подолгу гуляли по набережной, неустанно целовались и строили планы на будущее. Остапу вдруг захотелось семейного уюта, наглаженных рубашек, вкусного домашнего борща, а прежде всего любви и понимания. Нежная и трепетная неожиданно в короткий срок превратилась в непонятное сварливое создание, требовавшее от него отчета за каждую минуту, проведенную им вне дома и вне цирка, где он тоже был под ее неусыпным контролем. Остап сначала сводил все к шутливой форме общения, затем смотрел на свою избранницу с недоумением и в конце концов ушел на съемную квартиру. Нежная и трепетная тут же выскочила замуж за отдыхавшего в их городе нефтяника, и он увез ее в тундру. Этого брачного урока Остапу хватило на всю оставшуюся жизнь. Последние восемь лет он регулярно встречался в домашней обстановке с Ниной Васильевной Беловой, которая работала в кассе по продаже билетов в их цирке. Оба были очень довольны друг другом.
   Послышался звук открываемой двери, это пришел Балаганов. Арнольд, как оказалось, остался в ресторане. Они с шеф-поваром прониклись невольной симпатией друг к другу. Шеф-повара подкупил неподдельный интерес Арнольда к поварскому искусству. Задаваемые им вопросы хоть и не были вопросами профессионала, но в то же время в них чувствовался искренний интерес к делу. Беседуя с Арнольдом и отвечая на его вопросы, шеф-повар даже позволил ему пройти в святая святых — на кухню, предварительно заставив тщательно вымыть руки с хозяйственным мылом. Весь процесс выпечки пирога прошел с непосредственным участием Арнольда. На его голову водрузили колпак и он почувствовал себя на кухне в своей стихии. Прощаясь, шеф-повар пригласил Арнольда на работу в ресторан под его началом.
   Через полтора часа Арнольд явился домой в обнимку с пирогом. Нос его был в муке, а по лицу бродила неопределенная улыбка довольного жизнью человека. Квартира Балаганова вновь наполнилась аппетитным ароматом полюбившегося всем блюда. Воздав должное пирогу и напившись чаю, компаньоны разбрелись по своим спальным местам. Вставать надо было рано.

Глава 20
Пробуждение «жениха». Заколдованный круг.

Пробуждение Алексея Ивановича в доме Аглаи Харитоновны началось с его падения с кровати. Там, где он привычно упирался коленями в стену в больничной палате, оказалась пустота, в которую Алексей Иванович и провалился. Перед кроватью лежал заботливо уложенный Аглаей Харитоновной коврик, который смягчил ушиб мягких тканей, но не смягчил удар головы о пол. Это был знаменательный удар, который сыграл роль положительного в чем-то фактора. Говоря проще, некоторые шарики в голове Алексея Ивановича встали на место и закрутились в нужном направлении. Некоторые, но далеко не все. На звук падения примчалась Аглая Харитоновна, которая обнаружила Алексея Ивановича лежащим на полу. Он делал слабую попытку подняться.
— Лешенька, голубчик! Прости меня, что оставила без присмотра! — заголосила Аглая Харитоновна. — Как же тебя угораздило с кровати упасть, ведь она такая широкая! Давай подниматься потихоньку.
     Кое-как, с помощью Аглаи Харитоновны Алексей Иванович сел на кровать. Он опасливо и с недоумением стал оглядывать обстановку в комнате, а затем перевел взгляд на окно. На Аглаю Харитоновну он не обращал ровно никакого внимания, словно ее и не было. Она вспомнила про лекарство, которое было прописано Гвоздодеровым и которое больному надо было принимать регулярно. Она решила, что попробует довести Алексея Ивановича до кухни, где даст ему лекарство, которое надо было принимать до еды, а потом накормит завтраком. Уже с утра у нее был испечен полюбившийся ее подопечному еще в больнице пирог с яблочным повидлом, который он любил запивать какао. На обед, как уже было сказано, заранее были приготовлены щи. Аглая Харитоновна очень надеялась, что и это блюдо придется ее постояльцу по вкусу. Всем бывшим мужьям ее щи очень нравились. Посидев некоторое время неподвижно, Алексей Иванович вдруг встрепенулся. Что-то у него в голове щелкнуло, он неожиданно резко поднялся чуть не упав на Аглаю Петровну, и шаркающей походкой сильно качаясь, устремился к окну. Оно было прикрыто плотной шторой, но оставалась большая щель, сквозь которую была видна часть двора. Аглая Харитоновна подскочила к окну первой и попыталась задернуть штору. Однако Алексей Иванович отодвинул штору с другой стороны и стал вглядываться в открывшуюся за окном картину. Вернее сказать, картиной открывшийся вид назвать было нельзя. За окном на переднем плане был виден обуглившийся местами забор, который разделял домохозяйства Аглаи Харитоновны и Алексея Ивановича. На заднем плане просматривался пустырь, на котором еще совсем недавно стоял его дом. Губы Алексея Ивановича слабо шевелились, но слов слышно не было. Аглая Харитоновна взяла его под руку и попыталась отвести от окна. Однако больной уцепился за штору и не отпускал ее. Он все также напряженно разглядывал картину за окном и все также что-то нашептывал. Аглая Харитоновна приблизила свое ухо к его лицу, но услышать ей ничего не удалось. Неизвестно, сколько бы Алексей Иванович так простоял бы, но Аглая Харитоновна уже очень осторожно взяла его под руку и повела на кухню. Обвиснув на ней, он медленно побрел рядом, сильно припадая на правую ногу. На кухне хозяйка первым делом дала ему лекарство. Препарат был эффективным, это Аглая Харитоновна заметила еще в больнице, когда старалась приехать туда пораньше, чтобы накормить своего Лешеньку завтраком домашнего приготовления. После приема этого лекарства больной заметно оживлялся, у него начинали блестеть глаза и повышался аппетит. Вот и сейчас он с аппетитом съел рисовую молочную кашу и с удовольствием вцепился зубами в полюбившийся ему пирог. Аглая Харитоновна заботливо придерживала кружку с какао и следила, чтобы он не пролил на себя. Она заметила, что во время приема пищи взгляд Алексея Ивановича принимал вполне осмысленное и довольное выражение. Он уютно сидел в специально поставленном для него высоком полукресле, в котором любил сиживать последний покойный муж хозяйки.
      Послышался звук подъехавшего автомобиля. Это мог быть только Петр Пупырин на служебном «ГАЗ-69». Кроме него, по их раскисшей от дождя улице никто не ездил. Автомобиль только-только был пригнан из капитального ремонта и проходил обкатку. Пупырин заехал из вежливости, чтобы справиться о здоровье Алексея Ивановича. Как-никак, они были с ним знакомы со времен похорон его «брата», и Пупырин уже был приглашен на свадьбу в качестве друга семьи. Интересно, что о предстоящей свадьбе знали и были заранее приглашены многие знакомые Аглаи Харитоновны. Не знал о свадьбе только жених. Невеста заранее решила все за него. Конечно, она сама опрометчиво поверила Варваре Леонидовне в том, что та надежно приворожила к ней ее подопечного и что той ничего не стоит излечить его. До последнего времени она в этом не сомневалась, но беседы с жестким материалистом в лице врача Гвоздодерова поколебали ее уверенность в сверхъестественных силах. Шум автомобиля услышал и Алексей Иванович. Он весь напрягся, перестал жевать и испуганно посмотрел на Аглаю Харитоновну. Она машинально отметила, что со слухом у него все в порядке. Женщина приложила палец к губам и осторожно выбралась из-за стола. Раздался негромкий стук в дверь. Аглая Харитоновна выскочила в сени. Пупырин уже был на пороге.