Малый Толкиш: что есть и чего не хватает

Доподлинно неизвестно, почему село назвали Толкишом, но известно, почему Малым: здесь узкий участок реки Толкишки. А случаи, когда название населённого пункта происходит от реки (не наоборот), на самом деле часты. По собранным исследователями сведениям, уже к XVIII веку здесь было более сотни дворов.
В конце XIX века на средства крестьян были построены большой кирпичный храм и просторное двухэтажное кирпичное здание земской управы — так что жили, как видимо, очень неплохо. «Кирпич изготавливали сами. Раствор разводили на яйцах и алебастре», — повествует сельский летописец. И эти здания сохранились до наших дней.
Выращивали здесь хлеб, разводили скот, производили маковое и конопляное масла, занимались пчеловодством. Потом была принудительная коллективизация и укрупнение хозяйства, отчасти даже успешное, но за счёт такого подхода сельскохозяйственная продукция ценилась гораздо меньше, чем городская, село ставилось ниже города (достаточно вспомнить, что до 1970-х годов крестьянам не выдавали паспортов). И когда поблизости начались большие стройки (Набережные Челны, Нижнекамск), молодёжь стала уезжать, тем более что жильё в таких строящихся городах давали быстро.
Уезжали и дальше. Одна из старейших жительниц Малого Толкиша Таисия Никитична Валдавина (20 апреля ей исполнится 85 лет) рассказала, как её сестра уехала в Туркмению, а потом в Крым. В Турк­мении было слишком жарко, «испеклись все», а в Крыму понравилось.
— И пишет мне сестра Настя: Таисия, вот мы купили тут дом, рядом тоже дом продаётся, хороший, большой. Приезжайте, купим его вам, будем рядом жить. А я в ответ пишу: ты что, с ума сошла? Это я куды поеду? — вспоминает женщина. Так даже в одной семье дети делают разный выбор.
В конце марта председатель правительства РФ Михаил Мишустин пообещал «железно выполнять» комплексную программу развития сельских территорий: строить школы, ФАПы, клубы, повышать качество жизни в селе, …и решить вопрос с «омолаживанием кад­ров». Потому что сейчас работников в сельском хозяйстве не хватает, и 350 тысяч из них старше 75 лет…
Так вот, Малый Толкиш — благоустроенное село. Здесь, в общем-то, есть почти всё. Электричество, вода, газ, мобильная связь (некоторые сотовые операторы, правда, почти не ловят), в домах — современная обстановка, санузлы, и не поймёшь, что ты в деревне. Село находится рядом с оживлённой трассой Чистополь — Нижнекамск, в нём есть детский сад, школы нет, но микроавтобус каждый день организованно отвозит детей учиться в Александровку. А из соседнего Исляйкина — даже в Чистополь. Так что это решаемый вопрос.
И всё-таки село теряет население, и прежде всего — молодое. На 1 января 2025 года в Малом Толкише постоянных жителей насчитывалось 108 человек. Из них пятеро школьников, пятеро детсадовцев.
Глава сельсовета Григорий Николаевич Федотов рассказывает:

— Я здесь работаю с 2010 года главой поселения. Предыдущее место моей работы — МВД, я служил участковым. Здесь земля моих предков. Отток населения происходил на моих глазах. Он начался раньше, чем в 90-е. Возьмём 60-е годы. Там была коллективизация, укрупнение хозяйств. У нас в округе много населённых пунктов просто исчезли в связи с укрупнением. Когда меньшее хозяйство объединяли с большим — меньшего вообще не оставалось.

Конечно, помимо постоянного населения, есть дачники, есть те, кто уехал, но поддерживает связь, приезжает на субботники. Человек, который помог восстановить храм Пресвятой Троицы в Малом Толкише, депутат Госсовета Татарстана Олег Юрьевич Николаев, тоже родом из этих мест. Он вспоминает:
— Я 1971 года рождения. У меня мама отсюда, в детстве нас сюда закидывали на лето. Деревня тогда больше была, почти до самого моста. Мы здесь купались, с дерева прыгали в речку. Потом немножко повзрослели, приезжали к бабушке в гости, здесь был большой клуб, много молодёжи. На Трои­цу всегда приезжали, теперь вот со своими детьми приезжаем, на кладбище ходим. Храм раньше был закрыт. Я даже не знал, что его открыли. Как-то проезжаем случайно —
храм открыт. Мы заходим — здесь отец Герман. Служба идёт. Я спрашиваю: может, чем помочь надо? Так мы занялись восстановлением храма. Поэтому сейчас мимо никогда не проезжаю, захожу в храм, поставлю свечи, обниму отца Германа. Храм-то старинный. Их всего два храма такого проекта и такой гармонии в России —
здесь и в Петербурге.
Храм в Малом Толкише действительно очень пропорциональный, удачно сложенный. Вокруг него — сохранившаяся подлинная ограда с кованой решёткой и тумбами. По словам Григория Николаевича Федотова, раньше на этих тумбах стоя­ли стеклянные шары, внутри которых зажигали светильники. Наверное, это было красиво. Наверное, это можно сделать снова.
Федотова вообще печалит, что сельская история мало изучена. Например, в Великую Отечественную войну из села на фронт ушёл 261 человек, из них 171 человек — почти две трети — не вернулись. С трудом удалось установить большую часть их имён. Даже об уроженце села Герое Советского Союза Александре Петровиче Кулясове известно немногое. А ведь это, наверное, не случайно, что улицей Кулясова в Чистополе называется именно та, что ведёт из центра в сторону нижнекамской трассы, а значит, и Малого Толкиша.
Было интересно и важно поговорить с сельской молодёжью, чтобы понять, чего же не хватает селу. Ответ был единодушен: нужна работа. Хотя, конечно, в первую очередь необходим свой транспорт. Да, детей в школу отвозит микроавтобус, а работников агрофермы — вахта. Но в селе, по большому счёту, нет магазина, два раза в неделю привозят свежий хлеб. И за продуктами, и за культурной жизнью, и на работу в Чистополь, и привезти детей в детский сад из соседнего села, и для других личных нужд необходим собственный автомобиль, без него нормально жить в деревне не получится. Можно сколько угодно говорить, что «в Казани вам ещё больше времени придётся потратить, чтобы добраться от окраины до центра». Да, это правда, но не вы обеспечиваете работу общественного транспорта, а за свой личный транспорт вы отвечаете сами.
И, конечно, работа. Воспитательница Резеда Зайнутдиновна Сафиуллина приезжает в Малый Толкиш из Исляйкина, где «давно работы нету». Она прошла курсы и устроилась на работу в толкишский детский сад, специально, чтобы его не закрыли. Потому что сюда ходили двое её старших детей, и сейчас ходит младший (их тоже пришлось возить своими силами). Потому что сюда вложен труд (сами делали ремонт), и будет очень жалко, если такой хороший садик закроют, и мародёры всё растащат и испортят (Резеда видела, как подобное происходило в соседнем Среднем Толкише).
В деревне жить ей нравится. Она чувствует себя хозяйкой в своём доме, без необходимости подстраиваться под соседей: «Захотела — цветы посадила, захотела — курей завела». Это чувство самостоятельности очень важно для тех, кто выбирает жизнь в селе.
Заведующая детским садом Светлана Юрьевна Шарипова — уроженка Малого Толкиша. Чистопольское педагогическое училище, была сначала воспитательницей. У её мужа Ильшата Шарипова рядом семейная ферма. Отец братьев Шариповых, когда завёл ферму, переехал из Чистополя в село, и сыновей перевёз, чтобы помогали. Сейчас они разводят лошадей, коров, овец. Здесь можно купить баранину (не так легко её найти в Чистополе).
— Проезжающие иногда останавливаются, просят: а можно мы у вас коров посмотрим, можно мы у вас лошадей посмотрим? — говорит Светлана. — Некоторые городские ведь коров только на картинке видели.
И это ещё одна возможность для чего-то большего, потому что, хотя жители Чистополя в основном не относятся к тем, кто видел коров только на картинке, но общения, например, с лошадьми у нас в городе не хватает.
Ещё одно важное место в Малом Толкише — сестринская обитель. Это то самое здание земской управы конца XIX века, которое потом стало школой, потом приходило в упадок и его хотели снести (снести всегда кажется проще, чем восстановить и превратить во что-то полезное), но оно было капитально отремонтировано и стало сестринской обителью, хотя многие считают его женским монастырём. Однако монастырём это здание, пока сюда не присланы монахини и игуменья, не является. Зато оно, по благословению настоятеля, может давать приют женщинам, находящимся в сложных жизненных ситуациях, в том числе с маленькими детьми. Здесь всё обустроено для удобства: небольшие скромно обставленные кельи, котёл под горячую воду, тёплый пол. Но это не гостиница, и если здесь жить — придётся работать.
«Самостоятельность» и «здесь нужно работать» — в эти слова в деревне упирается всё. Таисии Никитичне Валдавиной почти 85, но вплоть до недавнего времени она вязала коврики, покрывала, салфетки. Вспоминает, как выходила замуж:
— Полотенца вышивала к свадьбе. Двадцать два полотенца у меня было, по всем кружева. Все раздала жениховым гостям. А сейчас кто будет это делать?
Были у них и кролики, белые и серые. Щипали пух, вязали пуховые уголки. А сейчас вязанье она дарит правнучкам, когда приезжают из Тюмени. В Малом Толкише у Таисии Никитичны живёт сын, у него стадо коров, свиньи, и он при этом ещё работает на агроферме. Здесь же живёт один из её старших братьев, а другой служил в Туркмении, там женился и остался, но под старость вернулся домой — в Толкиш.
Николай Дмитриевич Сурков родом из Александровки, в Толкиш перебрался лет двадцать пять назад. Он, кажется, умеет делать всё. В молодости был водителем, потом шахтостроителем, потом «строил дома олигархам». Летом занимается огородом, зимой — рыбалкой, а ещё — плетёт корзины из тальника.

— Учился у тётушки. Она плела. По сто корзин в месяц, 60 копеек корзина, — поясняет он. — Чтобы 60 рублей заработать — надо было 100 корзин сплести. Мы помогали.

Вокруг дома у него тоже плетень, но тот — из орешника.
На вопрос, в чём смысл жизни в деревне, Николай Дмитриевич отвечает так:
— Какой смысл жизни? Чтоб жить нормально. Зимой делать нечего — сел на машину, уехал к мосту, до обеда там. Свежий воздух, рыбачу. А весной начнётся огород — картошка, свёкла, лук, морковь, садить, ухаживать, чтоб зимой не бедствовать. Всё время труд. А к зиме прутьев наготовлю — сядешь, корзины плетёшь, а пока плетёшь — время улетает. Плету, а заодно поглядываю в телевизор.
Корзины Николай Дмитриевич и продаёт, и дарит. За грибами надо ходить с плетёной корзиной, в пластмассе они чернеют.
— И вообще, в корзинах всё хорошо хранить, я лук в подполе храню в корзинах, словно вчера с грядки снял, — отмечает он.
Ещё одна страсть — скворечники. Их много вокруг его дома, и все по весне заполняют­ся жильцами. А скворцы, в свою очередь, помогают в борьбе с огородными вредителями.
Лесная малина, орехи, рыба — всё, собранное или выловленное самостоятельно, кажется вкуснее и часто действительно полезнее привозного. Подберёзовики можно собирать прямо в березняке вокруг храма в центре села. Люди, которые сюда приезжают, — а тем более переез­жают — ценят спокойствие, свежий воздух и то, что есть земля, на которой ты можешь что-то сделать.
— Но, конечно, здесь надо многое уметь, — замечает Сурков. И, наверное, таких людей, которые многое умеют, становится меньше.
Отец Герман, который служит в храме в Малом Толкише уже 21-й год, вырос не здесь, а за Камой.
— Как мы жили? Выживали, — вспоминает он 50-е годы. — Дети всю весну на луке, на щавеле. Меня спросят: как ты ел? Я даже не помню, что я ел, кроме хлеба и молочка снятого. Но весело было. Сейчас, конечно, в селе гораздо сытнее. Кто держит хоть какую-то живность, у тех мясо, яйца, молоко — всё своё. Да и легче, объективно, легче стало жить, появились удобства, строятся дороги. Но вот радости меньше.

— Я вам одно скажу, — говорит отец Герман, — и вы это запомните: без Бога ничего не получится. А потребности в Боге у людей сейчас нет.

И, кажется, эту же проблему, о которой говорит православный священник, имеет в виду воспитательница Резеда Сафиул­лина, когда сетует на то, что мало стало детей:
— Отношение какое у молодёжи? Жить не на что — не рожай. Хотя сейчас и деньги за это платят. Если человек хочет рожать — он и без денег будет рожать. А сейчас отношение — «живём для себя». Что это за отношение? Ногти красить, грудь растить?
Получается так, что, хотя в деревню переезжают для того, чтобы чувствовать себя спокойнее, увереннее, самостоятельнее, но с мыслью «живём для себя» здесь делать нечего.